Двуногое всесилие. Книга седьмая
Шрифт:
Тут же поднялся весьма нервный шум, чья основная мысль была более чем понятна. «Что этот неоген себе позволяет?!». Не то чтобы я сказал нечто, чего не знал кто-либо из десятков людей, пришедших на эту презентацию, но одно дело личный разговор, а другое – международно выраженная позиция. Официальная. Ультиматум, можно сказать.
Впрочем, лицемерие – это неотъемлемая часть политики.
– Прогнозы показывают, что вероятность глобальной войны в течение полугода после решения вопроса со «Стигмой» – выше девяноста процентов! – вновь повышаю я голос, – Войны за Прогноста! Войны против Прогноста! Войны, в которой победителей не будет, это я вам всем
Страх, ненависть, сомнения, чувство утраты контроля, ощущение, как шатается привычный уклад жизни. Китайское проклятие «чтоб тебе жить во время перемен!» во всей его красе. Большой сочащийся медом кусок пирога, маленькая ложечка дегтя – это все прекрасно, только вот болезненная судорога в жопе, потому что это не ты их протягиваешь и предлагаешь…
Но жопную болячку они переживут. Пережуют даже. Не так страшен верзила в металлической маске, как мило улыбающаяся девушка, бывшая звезда эстрады, ставшая самым страшным и опасным существом на планете. Каждый, кто знает о Предикторе, задается вопросом – «по моей воле происходят те или иные события, либо она их уже изменила?»
Впрочем, мы тут тоже не хером груши околачиваем. Libertad o Muerte, товарищи. Это – мы тоже донесли. Даже до полковника Ли. Ему, кстати, не понравилось почти до полусмерти. Во всяком случае, три его ручных лейтенанта всячески изображали лицами инсульт до самого конца наших разборок.
– Фуууууухххх, – выдохнула Юлька, зависнув посереди нашей кроватной комнаты, – Это было… очень! Вы даже не представляете, по какому краю мы прошли! Мне давно так страшно не было!
Янлинь просто молча плюхнулась лицом вниз, изображая из себя труп. Вероника сидела и гудела себе под нос, растирая лицо руками. Я тоже лег, но лицом и пузом кверху. Накатила апатия. Сложно всё это. И жутко. Мы, по сути, только что начали шантаж всего мира путем эксплуатации китайских народных интересов. Подобного нам не простят, факт, но только тогда, когда наша шайка-лейка перестанет быть незаменимыми специалистами. Судя по предполагаемой скорости развертки Системы – к тому времени все наши недоброжелатели передохнут от естественных причин. Притча о Ходже Насреддине, осле и шейхе еще никогда не была более актуальна.
– Так…, – почти залипая в дрёму, услышал я голос Вероники, – Девочки, вперед!
А?
Ну, наверное, это было похоже на нападение. Легкая тушка Янлинь упала мне на ноги, а такая же невесомая забралась на грудь, скрестив ноги и грозно хмурясь. Фоном служила Палатенцо, грозно щелкающая разрядами меж пальцев.
– Если это нападение, то вы фигово скоординировались, – отметил я, – А если изнасилование, то… ой! Янлинь, отпусти!
– Действительно, Янлинь, отпусти… пока, – Палатенцо неодобрительно покосилась на развеселившуюся китаянку, – Вопрос тут серьезный, Вить.
– Это какой? – поинтересовался я из-под грозящей свалиться мне задницей на шею Кладышевой.
– Ты скоро станешь папой, – оповестила меня наша психиатресса и, всё-таки, поехала, заткнув мне и так не особо сейчас нужный рот дополнительно.
Особо дёргаться я не стал, погрузившись в сложнейшие раздумья. Янлинь? Вероника? Они «чистые», тогда кто? Палатенцо? Она, простите, неорганическая.
– Ты только не злись…, – просительно пролепетала Кладышева, освобождая мне лицо и умильно помаргивая ресничками.
– А вот теперь начал! – тут же напрягся я, – Вы… чего?!
– Ну, мы не хотели, – выглянула из-за спины Вероники Янлинь, – Ну то есть, не то, чтобы не хотели, но так вышло.
– Девочки, мы в закрытой комнате, а у меня шупальца, – надавил уже чувствующий что-то очень и очень плохое я, – Раз начали, то колитесь давайте. Что вы устроили?!
– Это не мы! – Юльке явно не хотелось попасть в «стиральную машинку», она даже отлетела немного, – Мы просто помогли…
– Детали!! – взвыл я, вскакивая на ноги, – Срочно! Или будет худо!
…но худо стало только мне.
Мы, мужики, местами козлы те еще, с этим не поспоришь. Бытие неосапиантом означает, что никакие контрацептивы тебе и даром не сдались, можешь получать удовольствие сколько угодно, как угодно, и куда угодно. Плохо, что ли? Хорошо! У женщин же есть еще и дополнительный интерес в жизни, называющийся «ребенок». В этом плане у неогенов всё очень плохо и, обычно, многие из девушек и женщин имеют в жизни продолжительный и безрадостный период, смиряясь с собственным бесплодием. Пусть даже и относительным, но шансы? Крайне малы. У криптидов? Еще меньше.
Итог? Кто-то берет приемных, кто-то смиряется, а кому-то… кому-то нужна надежда. С давних пор, как мне с честным лицом прямо сейчас заливает Кладышева, существует закрытое женское общество неосапианток, которые эту самую надежду культивируют. Самым банальным образом – используя сперму своих партнеров и рассылая её ждущим адресатам. Как это вообще возможно? А вот так, Витя, возможно. Ты, конечно, как и любой мужик, этого не знаешь, так как все, включая товарища Молоко, будут молчать как убитые, но сперматозоиды неосапиантов крайне живучи. У криптидов еще живее, чем у адаптантов. Вообще звери, короче. Хоть суй в презерватив, завязывай на узелок и отправляй Почтой – оно придёт живое. Пригодное.
А у тебя Витя, там вообще нечто несусветное!
– Сколько? – мрачно спросил я, озирая этих… мошенниц, – Сколько, я спрашиваю?!
– …в литрах? – едва не довела меня до сердечного приступа товарищ Цао.
– Щто?!
– Ой, да подумаешь! – тут же фыркнула Кладышева, – Как будто тебе дело ес… Ой! Ой! Витяя! Поставь меня назад!
– И не подумаю, – пробурчал я, вставая с брюнеткой в охапку, – Вы из Вити дурака-то не делайте… Баки-то мне не забивайте, горлицы вы, специального опыления. То, что вы мою семенную жидкость половниками разливали, это вопрос, так сказать, бытовой. Прозаичный! Мы друг друга как облупленных знаем, так что вы бы так не боялись, будь дело только в этом! А ну колитесь!!! КТО?!
– В-в-витя, успокойся, – дрогнула голосом Юлька, – Не нервничай…
– Это Лариса Ивановна! – неожиданно пискнула уже ускакавшая в другой конец комнаты Янлинь, – Это она…!
– Рыжая? – я от удивления чуть свою психиатрессу не выронил, но успел перехватить крякнувшую брюнетку под пузо, – Нее… что-то здесь не клеится. Девочки, я ж сейчас перейду к допросу третьей степени…
Слабость у «чистых» есть. Благодаря высочайшей мозговой активности, они могут привыкнуть почти ко всему, даже к боли, сознательно купируя её импульсы, но это продукт долгих тренировок. А вот щекотка…