Двуявь
Шрифт:
– Не волнуйтесь, Самохин, - обронил ректор.
– Формулируйте проще.
– В общем, 'антиграв' не только перевернул экономику, но встряхнул социум. Дал людям новую цель, заставил поверить, что масштабное освоение космоса - это не абстракция, не утопия, а ближайшая перспектива. Само изобретение при этом состоялось почти случайно. Я общался с теми, кто в этом разбирается - с дедом хотя бы, он учёный и космолётчик. Читал разные мемуары. И везде так или иначе мелькает мысль, что технология была не просто прорывом - она, по оценкам, опередила науку на сотню лет, а то и на две...
–
– Вот я и задумался на тему того, как всё повернулось бы, не будь у нас 'антиграва'. Пофантазировал, как меня и просили, без претензий на серьёзный анализ.
– И какой вы сделали вывод?
– Без 'антиграва' стране пришлось бы труднее. Могли бы возникнуть... ну... определённые дисбалансы в сфере материального производства и во внешней политике...
– Ага, - сказал Фархутдинов.
– Позвольте, я переведу на русский язык то, что вы пытаетесь столь обтекаемо сформулировать. Не будь того технического прорыва, СССР столкнулся бы с жесточайшим кризисом - и не факт, что сумел бы выстоять. Люди перестали бы верить в свою страну, несмотря на всесильное учение Маркса. Иначе говоря, Советский Союз спасла фантастическая случайность. Или, если угодно, чудо.
Юра пожал плечами - это, мол, ты сказал, а не я. Комитетчик удовлетворённо кивнул и повернулся к девушке:
– Вы, товарищ Меньшова, получив сходное задание от преподавателя, подошли к вопросу с другого бока...
– У меня и близко такого не было!
– сказала она испуганно.
– Я ничего не понимаю про 'антиграв'! И про экономику тоже! У меня там - сказочные мотивы в творчестве советских писателей...
– Верно, верно, - Фархутдинов обаятельно улыбнулся.
– Это я и имел в виду. Но вот любопытный момент - ваш преподаватель отметил, что мотивы, которые вы рассматриваете, правильнее будет назвать не сказочными, а эскапистскими.
– Ну...
– девчонка растерялась.
– Так можно что угодно за уши притянуть! Конечно, если Маргарита на щётке удирает из Москвы в лес, то это, с технической точки зрения, escape в натуральном виде. И с психологической тоже. Но я ведь не на идеологию упирала! Я просто...
– Вы просто любите сказки.
– Да, люблю!
– пискнула она с вызовом.
– Что здесь плохого?
– Ничего, ровным счётом. Наоборот, это очень мило - особенно в нашу эпоху искреннего, ненадуманного материализма. Скажу вам больше. Люди, чей взгляд на мир представляется большинству нестандартным, а то и странным, весьма нас интересуют - особенно если они молоды и способны к развитию. Мы ищем их повсеместно, в школах и вузах. Это системный подход, продуманная стратегия.
Юра поёрзал на стуле. Ректор спросил:
– Вы что-то хотели сказать, Самохин?
– Нет. То есть да, хотел. Ладно, нам задают эссе, чтобы выяснить, кто способен на нестандартный взгляд. Пусть так. Но мне, простите, не верится, что только мы двое написали что-нибудь интересное. И уж тем более я не верю, что мои мысли об 'антиграве' прозвучали как откровение. И что раньше никто до этого не додумался.
– Рад, что у вас не мании величия, Юрий, - заметил Фархутдинов серьёзно.
– Вы правы, ваши мысли не уникальны. В прессе эту тему, правда,
– Да? Я не знал, спасибо. Но если всё это давно не ново, зачем нас вызвали?
– Скажем так, упомянутые эссе - лишь сопутствующая причина. Или, точнее, повод, чтобы познакомиться с вами лично. Если моя интуиция меня не подводит, то вам двоим ещё многое предстоит.
– Например?
– Юра переглянулся с девчонкой.
Комитетчик долго молчал, как будто не был уверен, стоит ли продолжать. Потом наконец спросил:
– Скажите, в последнее время с вами не случалось ничего необычного?
У Юры предательски зачесалась ладонь, где притаилась 'чёрная метка', но он, естественно, не стал вдаваться в подробности. Сказал осторожно:
– Да вроде нет. Учёба, тренировки. Всё по накатанной.
– Ну и прекрасно, - кивнул товарищ из Комитета.
– Но если будет чем поделиться, звоните в любое время. Ловите номер.
Юра с соседкой прикоснулись к браслетам, разрешая приём. Раздался чуть слышный синхронный писк.
– Впрочем, - продолжил Фархутдинов, - я и сам позвоню на днях, тогда и поговорим предметно. Обсудим возможные перспективы - уже, так сказать, в узком кругу, не отвлекая товарища ректора от работы.
– Угу, - промямлил Юра, не испытав прилива энтузиазма.
– Но всё-таки хотелось бы знать, чего от нас ожидают.
– От вас, товарищ Самохин, ожидают искреннего желания потрудиться на благо своей страны. Такая постановка вопроса не вызовет у вас внутреннего протеста?
– Н-нет. Не вызовет.
– Вот и я на это рассчитываю. Подробности, как я уже сказал, при следующей встрече. А сейчас вы наверняка хотите пообщаться между собой, обменяться первыми впечатлениями...
– А что, нельзя разве?
– специалистка по эскапизму удивлённо моргнула.
– Почему же нельзя? Напротив! Общайтесь, сколько душе угодно, обсуждайте, стройте догадки. Я даже, с вашего позволения, подброшу одну идейку. Однажды Союз получил неожиданный шанс, как в сказке, совершил чудесный рывок. Но с тех пор прошло много лет. Стране нужны новые чудеса.
Он подмигнул и придвинул к себе планшет, давая понять, что разговор окончен; ректор потянулся за сигаретой. Студенты встали и попрощались. Уже у двери Юра оглянулся и успел рассмотреть, как на экране планшета загорается символ - багрово-красная окружность и крест.
***
Выбравшись в коридор, они уставились друг на друга. Солнце врывалось в окна, косые лучи сползали по стенке вниз.
– Ладно, товарищ Меньшова, - сказал Юра.
– Давай знакомиться. Как тебя зовут хоть? А то эти каждый раз по фамилии.
– Тоня.
– Таня?
– Через 'о'. Антонина, в смысле.
– А, извини. Я Юра.
– Я слышала, - она улыбнулась.
– Ты что-нибудь поняла вообще? К чему вот это вот всё?
– Ты меня спрашиваешь? Издеваешься? Мне позвонили, сказали, чтобы явилась. Я перепугалась жутко. По лестнице поднимаюсь, а сама гадаю - из-за чего? Что я такого сделала? За эти два месяца ещё ни одной пары не пропустила...