Дядя Икс

Котовщикова Аделаида Александровна

Глаза у Веры Матвеевны широко раскрылись.

— Ужас какой! — воскликнула она.

Выхватила у Кирилки из рук кружку, побежала в кухню, сунула кружку в раковину и пустила струю воды. Потом скорым шагом отнесла в кухню коробку с лекарствами, высыпала все порошки, таблетки и пузырьки в мусорное ведро и туда же отправила самую коробку, сначала ее разломав. Но и этого ей показалось мало. Она нашла в кухне под батареей половую тряпку, потребовала у Кирилки ведро, живо вымыла пол вокруг дырки и

выкрутила тряпку прямо в мышиную норку.

Кирилка бегал за Верой Матвеевной, чуть не плача.

— Что вы делаете! Такая хорошая шурда-бурда!

Хмурая, как никогда, Вера Матвеевна хорошенько вымыла руки и себе и Кирилке. Голос у нее был необычно сердитый:

— Вот не думала, Кирилл, что ты такой дурачок! Своей шурдой-бурдой ты очень просто мог бы отравиться!

— Так я ж ее не ел, мышь должна была съесть!

— А вдруг бы ты вздумал попробовать? Кто тебя знает! Руки вымазал, вечно утираешься кулаком, очень просто в рот могло попасть. Самые разные лекарства, да еще старые, ведь это отрава! Поди в кухню, я проветрю…

Пока комната проветривалась, Вера Матвеевна сидела в кухне на табуретке и держала Кирилку на коленях.

— Обещай мне, что никогда — слышишь, никогда! — не будешь играть с лекарствами! Это совершенно, абсолютно недопустимо. Это опасно!

— А вы пустите меня в школу! — ныл Кирилка.

— Можно будет, я пущу. Какое мне удовольствие держать тебя дома и вдобавок волноваться за такого глупого пациента?

Я, что ли, комар?

В этот день мама прибежала с работы запыхавшаяся. Лицо у нее было испуганное.

Заслышав щелканье дверного замка, Кирилка, как всегда, кинулся в переднюю с радостным криком:

— Пришла!

И спросил удивленно:

— За тобой кто гнался?

Мама схватила его за плечи.

— Кирюшка! Кирюшка! Да как же ты мог такое сделать?!

Кирилка заморгал в недоумении:

— Чего я сделал?

— Ты уверен, что ни крошечки не проглотил? Не выпил?

— Котлеты съел. Обе две. И кисель выпил.

— А порошков? Микстур всяких не ел?

Кирилка расхохотался: понял, наконец!

— А ты откуда, мамуля, знаешь про шурду-бурду?

— Мне Вера Матвеевна на работу позвонила. Просто счастье, что она как раз к тебе пришла!

— Да и кружка вымыта давно. И норка мышиная, — Кирилка вздохнул, — залита. Вот!

— Подумай, что я сказала бы папе, если бы ты… отравился?

— Папа бы никакой шурды-бурды не испугался. Он смелый, смелый! Ничего он не боится. Ни полярной тьмы, ни белых медведей, ни снежных бурь! Ты же сама мне рассказывала.

— Конечно, наш папа ничего не боится…

На минутку мама крепко прижала к себе Кирилку. Потом сняла пальто, вымыла руки,

переоделась в домашнее платье и пошла в кухню готовить обед на завтра.

Кирилка ходил за мамой по пятам и говорил снисходительно:

— Что вы так… взбаламутились? Я, что ли, комар? От какой-то капли микстуры, если б попала мне в рот, помру?

— Ох, не болтай, чего не понимаешь!

— Лекарства же, наоборот, лечат, — наставительно продолжал Кирилка. — А ты тоже должна быть очень смелой. Ты же моя мама и ты лучше всех на свете!

Мама нагнулась к Кирилке и кончиком пальца слегка прижала ему нос, как кнопку звонка. Светлые пушистые волосы ее коснулись Кирилкиного лба. Серые глаза сияли близко-близко от его лица. Хорошо было Кирилке с мамой!

Не тот номер

В передней зазвонил телефон. Кирилка решил подшутить над мамой и, сняв трубку, закричал не своим, дребезжащим голосом:

— Алье! Алье!

Пусть мама подумает, что вернулась нянька-ворчунья вместе со всеми своими лекарствами. Это она всегда кричала по телефону: «Алье! Алье!». Пусть мама немножко испугается. А он ее успокоит.

Но вместо маминого встревоженного голоса в трубке раздался незнакомый мужской:

— Можно к телефону Виктора Ивановича?

— Нет, нельзя, — ответил Кирилка. — Никакого Виктора Ивановича тут нет.

— А кто есть? — спросил басовитый голос.

— Есть я, — ответил Кирилка.

— А ты кто такой?

— Я — Кирилка.

— Какой у тебя номер телефона, Кирилка?

Кирилка сказал.

— Да, номер не тот. Ты еще не учишься в школе?

— Учусь, конечно. Да не пускает же она меня в школу!

— Кто — она?

— Да врач же! Вера Матвеевна. Хорошая, а шурду-бурду выкинула. И теперь звонит часто-часто, спрашивает: «Что ты там делаешь?»

— Врач? Болеешь ты, значит?

— Ага, болею. А вас как зовут?

Почему-то помедлив, трубка пробасила:

— Виталий Афанасьевич.

— Интересно вас зовут. — Кирилка испугался, что вот сейчас человек на другом конце провода положит трубку и ему опять будет очень скучно, и крикнул, от поспешности переврав слова: — У вас есть собака?

Послышался раскатистый смех:

— А твоя собака тебя укусила, что ли? Чего ты испугался?

— Пусть бы уж укусила! А то никого нету. Конечно, мама не позволяет завести. Папа, может, позволил бы. Да он через целые полгода приедет. Я тогда поправлюсь.

— Куда же твой папа уехал? В командировку?

— Просто на Новой Земле зимует. В качестве радиста.

— В качестве? Ого, какие ты слова знаешь!

— Потому что я постоянно среди взрослых. Среди мамы и ее подруг. Нахватался умных слов.