Дядя из иного мира
Шрифт:
— Давай! — Рыжий толкнул его двумя руками. — Врежь мне. Или трусишь? А может хочешь на помощь позвать? Девчонка!
— Драться — плохо. — Малец скуксился и спрятал руки за спиной.
— Что ты там промямлил? — Рори подался вперед и наклонил голову. — Не слышу.
Бах!
Челюсть хрустнула, половину лица словно обожгло изнутри, голова закружилась. Забияка толком не понял, что произошло, а уже оказался на полу. Собрался драться — дерись, а не выеживайся. И уж точно не подставляй подбородок.
Рори попытался встать, но Вася прыгнул на него,
— Ой! Ой-ой! Хватит! Перестань!
Парнишка бил наотмашь, удары шли вскользь, но с такой скоростью, что обидчик заверещал не своим голосом. На крик сбежались поварята, однако разнимать драчунов никто не поспешил. Зан с самодовольной ухмылкой взглянул на орущего рыжего и молвил:
— Давно пора. Эльри, Нур — бросьте засранца в темницу, пусть подумает над своим поведением.
Васю кое-как оттащили, хныкающего Рори взяли под руки и повели ко входу в подземелье.
— Мое почтение. — Старшой протянул ладонь.
И снова все было понятно без слов.
+
В тесной камере едва тлела крохотная жаровня. Рори вытер слезы, выругался и пнул ворох грязного сена, на котором ему предстояло провести всю ночь. И только потом понял, что в темнице он не один. Едва различимая фигура в противоположном углу встала и расправила плечи.
— Ты обидел моего друга, — донесся из темноты хриплый голос. — И очень сильно меня огорчил. А когда я огорчен — огорчаются все вокруг.
Звякнула тяжелая пряжка, зашелестела в петлях толстая кожа. Рори вжался в дверь и с неописуемым ужасом наблюдал, как сложенный вдвое ремень выплывает из мрака, оглушительно шлепая по ладони.
+
Расцвел закат, в пиршественном зале зажгли факелы. Воины вошли все разом, колонной по два, как и положено обученному слаженному отряду. Следом явилось трио менестрелей в пестрых платьях, встало в уголку и взялось настраивать инструменты.
Расселись. Брон наполнил медом первую чарку, щедро отхлебнул и пустил по рукам. Чарка полетела над стадами жареных поросят, клиньями запеченных уток, над мочеными и свежими яблоками, ведрами огурцов и помидоров. Свернула в сторону жирных сырных голов, пронеслась над россыпью квашеной капусты и горами картофельного пюре, ненадолго зависла над лужайкой зеленого горошка и спешно промчалась между истекающих соками башнями отбивных.
Бойцы захмелели, повеселели, стали поглядывать на вожака и пошучивать. Забавлял их отнюдь не Брон, а пустая лавка подле него. Там никто не сидел, а вместо тарелки с яствами стоял невысокий пенек.
Вскоре привели почетного гостя. Трофима связали так, что странник напоминал веретено с головой и ножками. Его усадили перед пеньком, хозяин подмигнул и гаркнул:
— На, угостись.
После чего достал из-под стола здоровенный топор и воткнул перед лицом парня. Шутка пришлась гостям по нраву, аж стены задрожали от дружного смеха. Воины глотали мед и дико хохотали, обливая усы и бороды.
— Что за праздник без славной принцессы?! — рявкнул Брон. —
Щуплый юнец с длинными светлыми волосами низко поклонился и выпорхнул прочь.
— Что ж, колдун, — тихо добавил воевода. — Грядет час расплаты. — Он с любовью погладил рукоять. — Нарочито его подтупил. С одного удара башку точно не сниму.
Трофим взглянул на топор и вяло улыбнулся.
— Молчишь? Ну и молчи. Все твои слова — вранье. Хоть на коленях прощенья проси — не прощу.
Ожидание затянулось. Брон заметно нервничал, бросая взгляды то на плаху, то на дверь. Гид сидел неподвижно и чему-то улыбался.
— Чего лыбишься? — раздраженно буркнул хозяин. — Али в самом деле смерти рад?
В ответ тишина. Напряжение быстро разлилось по залу, воздух словно загустел. Смех утих, бойцы отставили кубки и тревожно посматривали по сторонам, явно ожидая подвоха.
— Опять пакость задумал? — прошипел вожак.
Трофим улыбнулся шире прежнего. Сидящие рядом мужи потянулись к ножнам, но тут в зал вошел менестрель.
Один.
— Так-так, — победоносно пророкотал Брон. — Что ж, не будем затягивать. От таких как ты надо избавляться быстро.
Вожак встал, вытащил топор и схватил странника за шиворот. Но не успел положить буйну головушку на плаху, как музыкант прочистил горло и звонко, нараспев воскликнул:
— Рад представить почтенным зрителям Ее Высочество Алину — заморскую принцессу.
Девушка вошла, прижимая лютню к животу. Платье смотрелось на племяшке просто потрясающе — белый шелк с золотым шитьем и жемчугами, длинные рукава стелились по полу, напоминая лебяжьи крылья, но были пошиты так, что не мешали ладоням.
У собравшихся отвисли челюсти. Никто не смел ни пить, ни есть, ни даже шелохнуться. Лишь Трофим тихо хихикнул, заметив выглядывающие из-под подола носки кроссовок. Алина вдохнула побольше воздуха, ударила по струнам и запела.
От края до края
Небо в огне сгорает.
И в нем исчезают
Все надежды и мечты.
Но ты засыпаешь
И ангел к тебе слетает.
Смахнет твои слезы,
И во сне смеешься ты*.
С таким голосом только на одноименное шоу. Он перетекал от ноты к ноте как горный ручей, то вздымаясь на камнях, то опадая на перекатах. У могучего рубаки с заплетенной в тугую косу бородой выпала куриная ножка изо рта. Его сосед вытаращил глаза, будто увидел призрака. Сбившиеся у двери на кухню поварята забыли как дышать. Даже Трофим оцепенел, хотя казалось чему удивляться после эльфийских хоров и молитв Бак’ши, когда разом поет целая планета. Но самое интересное ждало впереди.