Дядя самых честных правил 7

Горбов Александр Михайлович

— Это в каком смысле?

— В прямом. Про мировые потоки, прости господи, эфира слышал? Думаешь, они сами по себе текут? Э нет, брат, их государь будто реки направляет. Где-то больше, чтобы лояльные роды силу набирали, где-то меньше, чтобы неугодные Таланты хирели. Опять же засухи да неурожаи от движения эфира зависят. Нет присмотра — вот тебе и голод со смутой.

— Простите, Алексей Петрович, но что-то не верится. Пётр уже сколько у власти, а Ключ-Камень не трогает. И я не вижу, чтобы держава в запустение приходила.

—

А ты Россию человеческими днями не меряй, голубчик. Сколько она от края до края? И потоки в ней такие, что царю приходится их годами двигать. К тому же там всё с прошлого царства настроено, ещё лет десять простоит. Слышал, небось, про царя Бориса?

— Годунова?

— Про него, — Бестужев прищурился. — Если бы не Ключ-Камень, мы бы и сейчас под Годуновыми жили. В то время Хранителем был Михаил Никитич Романов, дядя будущего царя. Борис всю их семью заподозрил в измене, кого сослал, кого в монастырь заточил. А Михаила Никитича отправил в село Ныроб, что на Чердыни, а потом и вовсе в яму бросил.

— В яму?

— Да, выкопали здоровую яму, заковали его в кандалы и бросили туда, чтобы сам помер. После его смерти Ключ-Камень вразнос пошёл — три года неурожаи были, летом снег шёл. А народ такое хорошо чувствует, бунты вспыхнули, дела в царстве расстроились.

Рассказ казался несколько сказочным, но Бестужев говорил с полной серьёзностью, не ставя под сомнение ни одно слово.

— Умер Борис, когда пытался в одиночку с Ключ-Камнем совладать. Изошёл кровью из ушей да и кончился, хотя большой силы Талантом владел. Так и началось Смутное время, дружок. Самозванцы, бояре, Шуйский — все пытались с Камнем справиться, но и у них не вышло. Пока Земский собор нового царя и Хранителя не избрал, царство Российское на волоске висело. Кстати, князь Пожарский и стал Хранителем при царе Михаиле.

— Предположим. И в чём же заключается работа Хранителя?

— Ты на корабле плавал? Видел, что капитан командует, а у руля стоит кормчий? Вот так и здесь — царь говорит, Хранитель делает. Только они вдвоём могут Ключ-Камень «поднять».

— Как-то запутано у вас с этим Камнем, Алексей Петрович.

Честно говоря, верилось в этот царственный булыжник с трудом. Если предположить, что он существует, то какой же мощи должен быть этот магический артефакт? Управлять эфирными потоками над целой страной — это даже не grand wand’ом деланные Знаки накладывать. Я и представить не возьмусь, как он устроен.

— И ничего не запутано, — Бестужев несколько обиделся, — как старые московские князья положили вначале, так оно в веках и стоит.

Ещё лучше! Это кто из тех князей обладал такой могущественной магией? Не верю! В то время даже в Риме не могли подобного делать, и сейчас не умеют.

— Иван Третий Васильевич, — продолжал бывший канцлер, — когда с татарами на Угре стоял, отправил князя Ноздроватого разорить Сарай, столицу Большой Орды. Там этот Камень и захватили, отчего владычество

татар над Русью и кончилось.

— То есть, — я подался вперёд, — это монгольский Камень?

Бестужев кивнул.

— Говорят, хан Чингис дал по камню каждому сыну, чтобы те правили своими улусами. Все остальные были утеряны, а тот, что управлял Золотой Ордой, достался Ивану Третьему.

А вот такой вариант имеет право на существование! Нет, монголы не владели подобной магией. Зато они завоевали Катай, где умели создавать поразительные сложные фигуры деланной магии. Пожалуй, в такую версию поверить можно.

— Я должен его увидеть.

— Вот посадишь Катьку на трон, мы с тобой вместе её к Камню и поведём. Там и насмотришься, сколько влезет.

— Алексей Петрович, а что, Хранитель может любого сделать царём?

— Нет, конечно! — возмутился Бестужев. — Только царская кровь способна Камнем владеть. Есть ещё вариант с Земским собором, но там совсем другой ритуал.

— Как же вы тогда Екатерину Алексеевну собираетесь царицей сделать? Она ведь не из Романовых и не Рюриковичей.

— А тут, братец, — Бестужев улыбнулся, — есть одна хитрость. Но я тебе её не скажу — сам увидишь, как всё сделаешь. После дам тебе книгу, первыми Хранителями написанную, там про всё написано.

— Если я соглашусь.

— Куда ты денешься, дружок, — он зашёлся в хриплом смехе. — Куда ты денешься, а?

— Уеду за границу, — я улыбнулся в ответ, — и буду жить в своё удовольствие.

Бестужев только покачал головой.

— Не уедешь. Вы, некроманты, за свою землю обеими руками держитесь. У вас Талант мертвецов стеречь обязан там, где назначено. Так что хочешь не хочешь, а придётся тебе в России оставаться.

— А может, я к Петру перебегу, не думали? Выдам ему заговорщиков, примирюсь и вернусь в своё имение.

— Нет, не выдашь. Если бы хотел, давно уже сделал бы.

Бестужев наклонился вперёд и похлопал меня по руке.

— Перестань упрямиться, Константин Платонович. Я давно за тобой наблюдаю, знаю, что ты за гусь. Уверен, ты уже и Катьке пообещал помочь. Да? По глазам вижу, что так.

— Чего именно вы от меня хотите?

— Во-первых, — Бестужев начал загибать пальцы, — Катька на престол должна взойти. Не Павел, а именно она.

Я кивнул.

— Во-вторых, Пётр Фёдорович должен умереть.

— Хотите сделать из меня цареубийцу?

— Константин Платонович, ты вроде умный, а вопросы глупые задаёшь. Мне всё равно, как ты это сделаешь, но труп Петра должны похоронить в царской усыпальнице. Хочешь сам, хочешь чужими руками.

— Дальше.

— В-третьих, я укажу тебе двух сударей. Они тоже должны того, — Бестужев ощерился, — вместе с Петром.

— Расправляетесь с врагами?

— У меня к ним старые счёты, а я всегда плачу свои долги. Не бойся, возможность тебе представится — они близки к императору.