Дядя самых честных правил 9
Шрифт:
С Лукианом у меня чуть позже состоялся отдельный разговор, совсем короткий.
— Даже не говори, что там у тебя за дела с Хозяйкой и зачем она тебя в Рим отправляет, — заявил он. — Ты некромант взрослый, сам разберёшься, а мне лишнее знать ни к чему. Да и Хозяйка не любит, когда о её задачах попусту треплют. Но совет я тебе дам: мумии, — монах указал вниз, — ни на вот столечко не верь. Все они хитрые твари, так и норовят обмануть. От подарков отказывайся, а то самого обкрадут.
— В смысле, обкрадут?
Лукиан поморщился.
— В самом
Мне показалось, что у монаха к мумиям что-то личное. Похоже, что его уже так обворовали, но признаваться в этом он ни за что не будет.
— Спасибо, отец Лукиан. Буду с покойником предельно осторожен.
— И ещё, — он пожевал губами, — в Риме когда будешь, в бутылку набери тамошний воздух, сургучом запечатай и мне привези. Хочу хоть запах родного дома вдохнуть.
Глава 8
Хвосты
— Очень неосмотрительно с твоей стороны.
Таня дождалась, пока я закончу разговор с Лукианом, прошмыгнула в кабинет и заперла дверь изнутри.
— Что именно?
— Оставлять меня здесь на целый год в одиночестве.
Она подошла близко-близко, так что я почувствовал её дыхание, и положила руки мне на плечи.
— И очень жестоко, между прочим.
— Я…
— Молчи!
Таня запечатала мне губы поцелуем. Полным страсти и бурлящих в ней чувств.
— Ты как специально всё время пропадаешь. То на войну, то переворот в столице устраиваешь. Теперь и вовсе собрался в дальние дали. А я?! Мне без тебя хоть на стенку лезь
И она снова поцеловала меня, прижимаясь всем телом.
— Нет, ничего не говори, сначала выслушай. — Таня приставила палец к моим губам. — Ты ведь едешь в Рим не просто так развлекаться. И я даже догадываюсь зачем — разобраться с теми, кто послал за тобой Диего. Ведь так? Я права?
Дождавшись моего кивка, Таня продолжила:
— Значит, тебе будет нужна моя помощь. У тебя ведь нет знакомых в Риме? А я могу внушить какому-нибудь герцогу, что ты его старый друг. Или прикажу нашему врагу рассказать всё, что он знает.
Посмотрев мне в глаза, она попросила:
— Возьми меня с собой. Я не готова расстаться на год, это слишком долго и больно.
Несколько секунд я держал паузу, будто раздумывая. Пожалуй, получилось даже лучше, чем я планировал: и так было желательно ехать вместе с Таней, но сейчас можно было поставить некоторые условия.
— Только если ты пообещаешь мне кое-что.
— Говори, — Таня чуть отстранилась и внимательно посмотрела на меня.
— Ты не станешь вмешиваться, если мне будет грозить опасность. Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах. Ты должна спрятаться или сбежать, чтобы не попасть под удар.
— Это… неправильно.
— Наоборот, ты поможешь этим гораздо больше, чем ввязавшись в драку. У меня есть способы спастись даже от выстрела в упор. А если ты попытаешься вмешаться,
Таня прикусила нижнюю губу, раздумывая над моими словами.
— Или придётся сделать тебе такую же татуировку, как у меня. Чтобы быть уверенным, что тебе ничего не угрожает.
Было видно, что она колеблется.
— Я согласна, — вздохнула девушка, — обещаю, что буду паинькой и при любой опасности сразу же спрячусь.
— Тогда собирайся, ты едешь со мной.
Радостно вскрикнув, Таня бросилась мне на шею.
— Спасибо, спасибо, спасибо!
Она осыпала меня поцелуями, а потом спросила:
— А можно я посмотрю на твою татуировку? Совсем забыла, как она выглядит…
Узкий диван в кабинете оказался не таким уж и тесным, а просмотр татуировки затянулся на целый час.
Совет Мышкина как нельзя кстати пришёлся во время сборов. Кто знает, когда я вернусь? Полгода, год? А случись какая-нибудь война, то возвращение может затянуться и дольше. Так что я взялся подбить все «хвосты» и оставить как можно меньше нерешённых вопросов.
Первым делом я занялся вовсе не распоряжениями и не улаживанием финансовых вопросов. Вместо этого я прошёлся по усадьбе, отсыпая чёрный песок дорогим мне людям и тем, кто важен для моих планов. Марье Алексевне, Настасье Филипповне, Кулибину и кузнецу Прохору, Светлячку и Разумнику с Аполлинарием. И Агнес и Ксюшке досталось от меня: первой в благодарность за отличную работу, а девочка просто подвернулась под руку и не ушла без «подарка». Ну и Тане, хоть она и ехала со мной, тоже перепало.
Лаврентию Палычу я ничего отдавать планировал. Этот пройдоха и на своём природном запасе может пережить всех и простудиться на похоронах Лукиана. Утрирую, конечно, но я так и не смог определить, сколько ему отпущено. Но точно больше двух веков. Даже страшно представить, сколько на такой дистанции он может скопить с помощью сложного процента.
Сыпал я не скупясь, лет по двадцать-тридцать каждому. И запасы в моих песочных часах, отмеряющих время жизни, уменьшились незначительно. Я даже не стал пересчитывать, сколько там набралось — не хочу превращаться в скрягу, чахнущего над своими драгоценностями.
Лукиан, заметив, чем я занимаюсь, ничего не сказал. Только покачал головой и отвернулся. У него дара делиться песком не было, и, кажется, он завидовал мне.
Все дела я передал Марье Алексевне. Имение, мастерские, эфирную дорогу, телеграф и Алеутское княжество. Естественно, что помогать ей должен был Лаврентий Палыч. У которого мы и устроили совещание «на троих» с разбором всех нюансов.
С имением всё было просто — мои сеялки, продвинутый плуг и прочие технические новинки уже прижились среди крестьян, и нужно было только поддерживать их использование. Кирпичный заводик, поставленный моими «деланными инженерами», работал на полную мощь, и деревни перестраивались силами самих крестьян.