Дядя Жора
Шрифт:
Заработали все три пушки "Фишмана", а затем подключились и орудия остальных танков. Пять минут стрельбы - и развалины деревни заволокло дымом. Танки снова двинулись вперед.
"Толку от боковых башен никакого", - думал Гудериан, - "из-за отсутствия заряжающего реальная скорострельность получается даже ниже, чем у главного калибра. А снарядики мелкие... Убрать, может, тогда и скорость хоть немного повысится! Ведь сейчас нужен рывок, а мы тут ползем..."
Лейтенант был не совсем прав - танки разогнались уже почти до пятнадцати километров в час и продолжали
– В колонну, за мной!
– передал остальным танкам радист "Фишмана", и головная машина, включив сирену, мигалку, аварийную сигнализацию и задние фонари, поползла в горящие развалины. За ней гуськом потянулись остальные.
Деревню форсировали без проблем, но дальше все-таки пришлось остановиться. Впереди, километрах в трех, дорога проходила между довольно высокими холмами, причем делая там поворот. На карте это не очень бросалось в глаза, но по месту было видно - объезда нет, а за поворотом вполне может быть засада - пушки-то из деревни куда-то делись.
– Ждем конников, машин не покидать, моторы заглушить, наблюдать за местностью, мехводам и заряжающим отдыхать, - отдал приказ Гудериан, спустившись в "салон", то есть боевое отделение, объединенное с отделением управления. Наблюдение пока вели пулеметчики второй и четвертой башенок, а командир подсел к радисту, который устанавливал связь с авиаторами.
– Есть, - наконец передал он шипящую гарнитуру.
– Я Гена, нахожусь в квадрате тридцать два, нужна разведка квадратов тридцать четыре и тридцать пять, как поняли, прием.
– Я Фома, вас понял, разведка три-четыре, три-пять. Вылетаем, минут через десять ждите результат.
Через восемь минут над головами танкистов пронеслись два "Фоккера", и вскоре наушники ожили:
– Гена, я Фома. Сразу за поворотом земляной завал, ваши коробки пройдут, но по одной и с трудом. Дальше на склонах правого холма кустарник, там замаскированы пушки. Я видел две, но спрятать там можно гораздо больше. На вершине левого холма, кажется, тоже что-то замаскированное - во всяком случае, один из кустов сдуло, когда мы прошли на бреющем. Идем обрабатывать замеченное и вызываем всю эскадрилью.
Весь следующий час над холмами работала эскадрилья "Фоккеров", пока, наконец, ее командир не сообщил, что целей он больше не видит. За это время к танкам подошла конница, и чернявый горбоносый есаул предложил отправить разведку.
– Пойдет мой танк, - принял решение Гудериан, - вы - за ним.
"Фишман" завелся, поплевал сизым дымом, прогреваясь, и пополз к холмам. Остальные танки двинулись за ним, но остановились перед холмами, а головная машина продолжила движение в сопровождении десятка конников. В воздухе барражировала двойка "Фоккеров".
Лейтенант смотрел в стереотрубу командирской
Командир танка номер три отложил наушники и скомандовал:
– Мехвод, средний вперед! В задних башенках, дайте сигнал "делай как я"! Камрады, Гейнца приголубило, идем на помощь.
Лейтенант Гудериан ошарашено покрутил головой и осмотрелся. Оказывается, он стоял на четвереньках на решетчатом полу главной башни. В ушах звенело, и сквозь этот звон с трудом пробивался рев мотора. Тут лейтенанту помог встать наводчик.
– Заряжающего контузило, - проорал он прямо в ухо лейтенанту, - ну ничего, я им сейчас...
В башню уже лез наводчик бесполезной сейчас боковой пушки, и Гейнц, шипя от боли в боку, подтянулся вверх, в свою командирскую башенку. Стереотруба была разбита, но гарнитура переговорного устройства уцелела - она негромко шипела, раскачиваясь на проводе. Переждав гулкий "Буммм!" главного орудия, командир потребовал доклада о повреждениях.
– В салоне и в спонсонах все нормально, первая пулеметная башенка молчит, остальные не задело, - доложил радист, - рация исправна, двигатель и ходовая в порядке.
Главное орудие снова выстрелило, и в башне прибавилось пороховых газов.
– Есть!
– заорал наводчик.
– "Фоккеры" раздолбали еще одну, - доложил радист, - китайцы бегут.
– Через завал перевалила "тройка", - прошел доклад из четвертой башенки, - стреляет куда-то. За ней еще один, номера пока не видно.
Через полчаса, когда Гудериан окончательно пришел в себя, в лощине между холмами все было кончено. Уцелевшие китайцы отступили к ее выходу, где имелась насыпь вроде первой, но недоделанная, а за ней - наспех отрытые окопы. Танки по одному выезжали на открытое место и выстраивались в шеренгу - благо из окопов по ним стреляли только винтовки и два пулемета. Снова заговорили орудия бронированных машин, а потом они медленно поползли вперед. Из окопов никто не удирал, что не нравилось лейтенанту - надеяться, что артиллерией удалось уничтожить всех, не приходилось.
Когда до окопов оставалось метров тридцать, оттуда вдруг высочило несколько китайцев, прижимающих к груди какие-то мешки, и бросились к танкам. Почти всех удалось положить пулеметным огнем, но один добежал до танка-двойки и кинулся ему прямо под правую гусеницу. Раздался взрыв, в смотровую щель радисту едущего рядом "Фишмана" шлепнулся какой-то красный ошметок, а у танка-двойки слетела гусеница. Танк развернуло, и он ударился носовым катком в центр гусеницы своего соседа. Но, несмотря на потерю подвижности двух машин, огонь они вести могли, а кроме них, было и три совершенно исправных танка... Скоро все было кончено.