Дядюшка Наполеон (пер. Н.Кондырева, А.Михалев)
Шрифт:
Дядюшка Наполеон и Азиз ос-Салтане тоже осторожно прокрались к подвальному окошку, чтобы быть в курсе дела.
Когда мы вошли в подвал, Практикан, который так и сидел в нахлобученной на уши шляпе, вытянулся перед нами во фрунт.
– Помилуйте, господин. Практикан, что за церемонии! Мы свои люди.
Асадолла-мирза предложил Практикану расположиться на ковре в углу. Мы с Асадоллой заняли позиции по обе стороны от него. Маш-Касем тем временем кружил по комнате. Подобрал лежавшие на виду клещи, щипцы, для сахара,
– Итак, господин Практикан, наша девушка вас видела, вы ей понравились… Родители ее тоже согласны; вы еще молодой – не годится холостяком жить.
Практикан опустил голову:
– Воля ваша… Только я ведь говорил Маш-Касему… то есть открыл ему свою тайну.
– Моменто, господин Практикан, это несущественно. Столько людей этим страдали – и вылечились. Тут современная медицина…
Практикан, все так же не поднимая головы, прервал его:
– Да ведь у меня лечить-то нечего. К сожалению, ничего не осталось… Если вы согласны на это, я и слова не скажу. Только не получилось бы так, что ханум на утро обижаться будут: «Ты меня не предупредил!» Я ведь из одного уважения к вам…
– Ее родители согласны, господин Практикан.
– Верно, согласились они, – подтвердил Маш-Касем. – Теперь, значит, девушка согласие дала, ее родители – тоже, дело за тобой.
– А почему вы желаете за меня-то ее выдать? Неужели в городе нет более подходящего человека?
Маш-Касем уставился на меня и Асадолла-мирзу и несколько раз кашлянул. Мы с двух сторон взяли Практикана под руки. Тут Маш-Касем и выложил:
– Потому что девушка в положении.
С этими словами он впился глазами в Практикана, ожидая, как тот будет реагировать, а мы еще крепче вцепились жениху в руки. Вопреки опасениям на лице Практикана расплылась широкая улыбка. Он со смехом воскликнул:
– Так я и думал! Поспело, значит, яблочко, а иначе я бы и не потребовался.
Лица у нас просветлели. Мы отпустили его руки, и Асадолла-мирза добродушно согласился:
– Да, дело обстоит именно так, господин Практикан. Эту бедную девушку словно ветром надуло – забеременела, к несчастью.
– Да, ветер – штука серьезная, – продолжая смеяться, подтвердил Практикан.
– Прах тебя возьми! – пробормотал Маш-Касем.
– Ты что, Маш-Касем?
– Ничего, милок… Вот оно как получается в конце концов.
– Значит, надо, чтобы я на барышне женился, а через некоторое время развелся. Так вы желаете?
– Да, дней через десять – пятнадцать, – ответил Асадолла-мирза.
– Нет, десять – пятнадцать дней не подойдет… Все вокруг догадаются. Я ведь тоже о чести своей забочусь. По крайней мере, три месяца подождать надо, а потом придумать какой-нибудь предлог.
– Возражений нет, – сказал Асадолла-мирза и тут же добавил: – Ох, я совсем забыл, мне нужно было позвонить… Вы тут продолжайте, я
Он быстро вышел, и я догадался, что он отправился спросить согласия Азиз ос-Салтане насчет продолжительности брака, так как через несколько минут он возвратился со словами:
– Так о чем мы говорили? Ах да, насчет срока, конечно, никаких возражений – пусть будет три месяца до развода.
– Но я должен вас предупредить, что у меня денег нет, и расходы…
– Помилуйте, господин Практикан! Вы делаете доброе дело, при чем тут расходы?… Вы обсудите все с Маш-Касемом. Затраты мы полностью берем на себя.
Асадолла-мирза кивнул мне, и мы с ним вышли из подвала. Азиз ос-Салтане и дядюшка слушали, приникнув к оконцу. Асадолла-мирза хотел сказать что-то, но Азиз ос-Салтане знаком велела ему молчать. Внимая разговору Практикана с Маш-Касемом, она ворчала себе под нос:
– Ишь жадина! Бесстыжий, две тысячи туманов хочет…
Асадолла-мирза тихонько сказал:
– Стоит дать, ханум… Дешевле-то едва ли кого-нибудь найдем.
Азиз ос-Салтане не отрывалась от окна. Вдруг она дернулась и сердито прошипела:
– Чтоб его, подлеца – он еще меня чернит! Пусть только уладится это дело с девочкой – я ему покажу «хитрую заразу»! Чтоб ему сдохнуть, плешаку этому!
Немного позже заседание было продолжено в комнате Дустали-хана. Практикан Гиясабади в почтительной позе, опустив голову, сидел на ковре.
Дядюшка Наполеон начал:
– Господин Практикан, я надеюсь, вам известно, что вы вступаете в родство с почтенным и благородным семейством и что вам надо стараться, чтобы в течение означенного времени ваше поведение и поступки не нанесли ущерба нашей чести.
– Я ваш покорный слуга. Разве я посмею что-нибудь не так сделать.
– А как насчет дома? – спросил Асадолла-мирза. Слова его были обращены к дядюшке, и тот ответил:
– Конечно, надобно подумать о доме, где…
– Как же! – воскликнула Азиз ос-Салтане. – Разве я могу отпустить от себя дочку? Господин Практикан должен переехать к нам… Верхние комнаты свободны, я там все приготовлю.
Практикан, не подымая глаз, проговорил:
– Как перед богом, ага, – у меня ведь мать есть, не могу же я ее одну оставить…
– Хорошо, вы привезете вашу матушку с собой, – сказал Асадолла-мирза.
Дустали-хан так и подскочил:
– Зачем глупости болтать, Асадолла? Как это – в наш дом…
– Другого выхода нет, Дустали! – заявил Асадолла, и в голосе его прозвучали злорадные нотки. – Не может же господин Гиясабади оставить без присмотра старую больную мать.
Тут Практикан сам вступил в разговор:
– Да, ага, я человек одинокий, мать моя уже старая, работать не может… С сестрой вдовой…
– У вас и сестра есть? – блеснул глазами Асадолла-мирза. – Сколько ей лет? Чем она занимается?