Дьявол для отличницы
Шрифт:
Выглядывать сейчас и рассматривать присутствующих было бы слишком явным, поэтому я просто выдохнула и постаралась расслабиться.
«Что в конечном счете дает страх?». Или как там...
Ничего. Он прав.
Я слегка улыбнулась, и как только меня объявили, вышла и со сдержанной улыбкой села на табурет. В этом соборе было видно играющего, точнее видно только спину, это тоже немного успокаивало. Я сделала глубокий вдох и начала играть.
Руки порхали по мануалам, превращая легкие нажимы подушечками пальцев в удивительно складывающиеся
Все обязательно будет хорошо. Иначе и быть не может.
Я дождусь его. Обязательно дождусь.
Его или его прощания.
С нашего разговора прошла неделя, и всю неделю он каждый день звонил мне и мы делали вид, как будто ничего не произошло. Но вчера он впервые не позвонил.
Первый тревожный звонок.
За почти год мы не пропустили ни одного дня. Захар звонил мне даже когда тяжело болел ангиной. А вчера не позвонил.
Я закончила произведение и, выпрямив плечи, встала под бурные аплодисменты. Оглядела весь зал, встретила бабушкино торжественное выражение лица. Улыбнулась ей в ответ.
И замерла с застывшей улыбкой на лице.
Глава 24
POV Полина. Настоящее
Из зала на меня смотрели до боли знакомые и родные серые глаза. Захар хлопал мне вместе с остальными, на его коленях огромный букет цветов, а на лице счастливейшая улыбка.
Я так и стояла истуканом, пока ведущий не объявил следующего органиста, глазами приказывая мне исчезнуть со сцены. Разумеется подумал, что я тут своей порцией славы наслаждаюсь.
Я пришла в себя и чуть ли не бегом отправилась со сцены. Свернула за угол, и абсолютно невежливо, по отношению к выступающему, выскочила из-за угла, быстрым шагом двигаясь вдоль стены, высматривая в легком полумраке родное лицо. Но его нигде не было.
Что за черт, не показалось же мне в самом деле?
Я снова оглядела зал. На меня обеспокоенно смотрела бабушка с первого ряда, вопросительно поднимая брови и выкручивая шею. Я кивнула ей, обозначив тем самым, что все хорошо, и собралась двигаться дальше вдоль стены, как вдруг кто-то дернул меня за руку. Охнув, я упала на широкую грудь, носом вдыхая знакомые запахи вперемешку с чем-то новым.
– Захар! – тихо пискнула я, но женщина с крайнего места шикнула на нас, и он быстро повел меня из зала.
Оглянувшись еще раз на бабушку, увидела страх и растерянность на ее лице. Быстро опустила глаза. Прости ба, но я так долго его ждала.
Мы выскочили из главного зала, и я даже зажмурилась от яркого света и увиденного.
– Моя малышка, - счастливо улыбаясь бормотал Захар в мои волосы, прижимая меня к себе изо всех сил, словно боясь, что это всего лишь сон. Мои голые руки слегка царапал букет роз. – Как же я соскучился… Это тебе, кстати.
– Ммм, спасибо.
Даже если это сон, то я не хочу просыпаться…
Я думала, что при встрече буду испытывать неловкость или легкое смущение. Все-таки не виделись почти год, за это время многое наверняка
Но едва я коснулась его, как почувствовала, что все на нужных местах. Как будто он не уезжал. Или как будто мы расстались только вчера.
– Ну что это такое? – недовольно спросила нас стоящая у входа старушка.
Мы прыснули и поспешили сбежать оттуда. Забрали свои вещи. И если пуховик Захара висел в гардеробе, то за моей шубой и обувью пришлось отправиться в специальную комнату для выступающих, где я оставила все свои личные вещи. На мне по-прежнему специальные тапочки для педалей…
На моем телефоне масса пропущенных от бабушки, но я решаю не отвечать ей. Ключ от квартиры у нее есть, добраться до дома она может на такси. Просто ничего не хочу сейчас слышать.
Мы перешептываемся о какой-то ерунде, хохочем и буквально бегом выскакиваем из собора под неодобрительные взгляды охраны. Я абсолютно растворилась в сладкой эйфории от наполняющего меня восторга. Он вернулся!
На улице ветер вперемешку со снегом сразу сбивает с ног, я постоянно оглядываюсь, как будто боюсь, что бабушка меня догонит и остановит. Но около нас останавливается желтое такси, и мы прыгаем внутрь, Захар называет какой-то адрес.
Всю дорогу мы тихо хихикаем, целуемся украдкой, прикрываясь пуховиком Захара. Кажется, так много я не улыбалась уже тысячу лет. Я снова начала жить.
Мы приехали к известному отелю, в котором, по всей видимости, Громов остановился, и выгрузились из такси. На ходу, топая на каблуках за Захаром, я все-таки пишу бабушке сообщение, что со мной все хорошо, и я буду вечером.
Проскочили мимо ресепшена в главном вестибюле, пытаясь держать серьезные лица, но едва повернув за угол к лифтам, снова засмеялись. Вели себя как сумасшедшие. Чувствовали себя как сумасшедшие.
На мне длинное вечернее платье, с двумя разрезами от самых бедер и до пола, специально для удобства игры. Чтобы было видно педаль под ногами. Но сейчас я в нем смотрюсь чертовски пошло, с ярким для сцены макияжем и прической. Вульгарно хихикаю в отеле. Ужас. Ни дать ни взять эскортница.
И это сравнение вызывает во мне новый приступ смеха.
– Ты чего? – улыбается Захар, и я смущенно делюсь переживаниями.
– Плевать. Нас никто не знает. Тут целая орава постояльцев, они уже нас забыли, - успокаивает он, поглаживая меня по щеке.
В номере мы как безумные срываем с себя одежду, бросив все скомканной кучей на полу, не прекращая целоваться ни на секунду. Букет тоже позабыт на журнальном столике.
От жарких поцелуев и рваного дыхания кружится голова. От его прикосновений я плавлюсь, как воск, потерявшись в своих ощущениях. Горячие смелые руки касаются меня везде, подминая под себя, унося на запретные вершины.
Громов был ненасытным, не отпуская меня несколько часов. Словно весь этот почти год сходил с ума от невозможности прикоснуться ко мне. Наверное, так и было. С моей стороны точно.