Дьявол и Шерлок Холмс. Как совершаются преступления
Шрифт:
Член Верховного суда Антонин Скалья в 2006 году вместе с большинством проголосовал за сохранение смертной казни в Техасе. Свое мнение он сформулировал следующим образом: в современной юридической системе не имеется «ни одного случая — ни единого, — когда было бы с очевидностью доказано, что человек был казнен за преступление, которого он не совершал. Если бы в последние годы такое событие произошло, нам бы не пришлось его специально разыскивать: имя невинно осужденного выкрикивалось бы с крыш домов».
«У меня очень простая задача, — писал Уиллингэм Элизабет Джилберт в сентябре 1999 года. — Пытаюсь всеми силами помешать им убить
В первые годы заключения Уиллингэм обращался к своему адвокату Дэвиду Мартину с мольбой о помощи. «Вы не представляете себе, как тяжело находиться здесь, с людьми, рядом с которыми я никак не должен был оказаться», — писал он. Какое-то время с ним в одной камере сидел Рикки Ли Грин, серийный убийца, который имел обыкновение кастрировать свои жертвы, а затем наносить им удары ножом до тех пор, пока они не истекут кровью. Среди погибших от его рук был и шестнадцатилетний мальчик. (Грин был казнен в 1997 году.) В другой раз к Уиллингэму подселили парня с уровнем интеллекта ниже семидесяти и эмоциональным развитием дошкольника — этого несчастного идиота изнасиловал другой заключенный.
«Помните, я писал вам, что у меня появился новый сокамерник? — писал Уиллингэм родителям. — Умственно отсталый парнишка. Так вот, у нас тут сидит один подлый трус (тот самый, с которым я поцапался месяц тому назад), и он, оказывается, насиловал моего сокамерника три недели подряд». Уиллингэм писал, что его тошнит при мысли об изнасиловании «парня, который и защитить-то себя не может».
Поскольку Уиллингэм числился детоубийцей, он и сам подвергался нападениям. «Тюрьма — опасное место, а уж если сидишь по такому делу, как мое, на нормальное отношение можешь не рассчитывать», — сообщал он родителям.
Однажды он дал отпор другому заключенному и после этого делился с другом: «Если бы я не сумел постоять за себя, несколько человек были готовы избить меня, или изнасиловать, или…» — на этом он прервался.
Со временем в письмах Уиллингэма близким все отчетливее прорывается отчаяние. «Грубое это место, тут и сам загрубеешь, — то и дело повторяет он. — Я пытаюсь не озлобляться, но устоять нелегко. Все время, что я здесь нахожусь, чуть ли не каждый месяц казнят очередного приговоренного. Жестоко и бессмысленно… Мы не живем, мы просто кое-как существуем».
В 1996 году он писал: «Я все время пытаюсь понять, как так случилось: у меня была жена и трое прекрасных малышей, которых я любил, и вот теперь моя жизнь заканчивается таким образом. Порой кажется, что все бессмысленно… За три с половиной года, что я здесь нахожусь, никогда я еще с такой остротой не ощущал пустоту и бесполезность жизни». После этого пожара, писал он, ему все время кажется, что его жизнь кто-то медленно уничтожает.
Смертники размещаются в своего рода тюрьме внутри тюрьмы: тут не предусмотрены спортивные и образовательные программы, поскольку не ставится задача реабилитации.
В 1999 году, после того как семеро заключенных попытались сбежать из Хантсвилла, Уиллингэма вместе с четырьмястами пятьюдесятью девятью другими обитателями камер смертников перевели в более надежную тюрьму в Ливингстоне, штат Техас. Двадцать три часа в сутки Уиллингэм находился в полной изоляции в камере площадью шесть квадратных метров. Он пытался развлекаться, сочиняя стихи и рисуя («по-дилетантски», как сам он говорил). В стихотворении о детях он писал: «Вы были самым прекрасным, что есть на земле».
Джилберт как-то раз попыталась слегка отредактировать его стихи, но Уиллингэм возразил, что это не произведения искусства, а неуклюжее — какое уж есть — выражение его чувств. «По-моему,
Все попытки занять себя помогали мало. Уиллингэм отмечал в дневнике, что разум его «с каждым днем слабеет». Он перестал тренироваться и потолстел. Усомнился он и в вере: «Бог, который печется о каждом своем творении, не покинул бы невинного». Ему уже стало все равно, как относятся к нему другие заключенные, не попытаются ли снова напасть. «Внутри я уже мертв, что мне бояться смерти?» — писал он.
Всех, кого он узнал в тюрьме, одного за другим казнили. Клифтона Рассела-младшего, который в восемнадцать лет зарезал человека. В последнем слове он сказал: «Я за все благодарю моего Отца Небесного — я готов». Джеффри Дина Мотли, похитившего женщину, а потом застрелившего ее. Его последние слова были: «Мама, я люблю тебя. Прощай!» Джон Фиренс, который убил соседа, тоже незадолго до казни обратился к Богу. Он сказал: «Надеюсь, Он простит мне содеянное».
С некоторыми из товарищей по заключению Уиллингэм сошелся, хотя и знал, что они совершили жестокие преступления. В марте 2000 года казнили приятеля Уиллингэма, двадцативосьмилетнего Пончая Уилкерсона, который застрелил продавца во время налета на ювелирный магазин. После этого Уиллингэм написал в дневнике, что он ощущает «пустоту, какой не знал с тех пор, как потерял своих девочек». Спустя еще год другой приятель Уиллингэма, которому настала очередь идти на казнь, попросил его о необычной услуге — нарисовать для него цветок. «Вот уж не думал, что буду рисовать самую обычную розу чуть не со слезами на глазах, — писал Уиллингэм. — Самое тяжелое было, что я понимал: это — последний раз, больше я ничего не смогу для него сделать».
Был среди заключенных Эрнест Рэй Уиллис, чье дело до странности напоминало дело Уиллингэма. В 1987 году Уиллис был осужден в Западном Техасе за поджог, ставший причиной смерти двух женщин. Уиллис пояснил следователю, что он заночевал у друзей в гостиной, на диване, а когда проснулся, дом был полон дыма. По его словам, он попытался разбудить одну из женщин, которая спала в соседней комнате, но дым и огонь помешали ему войти, и он поспешил удрать, пока весь дом не был объят пламенем.
Свидетели утверждали, что Уиллис вел себя подозрительно: он отогнал свою машину со двора горящего дома и вообще, как показал один из пожарников-добровольцев, «не проявлял эмоций». Полиции опять-таки показалось подозрительным, как это Уиллис выбежал из горящего дома босым, не обжегши ступней. Пожарные следователи также обнаружили пятна в форме луж, «струйные конфигурации» и другие признаки поджога. Никакого мотива преступления не выявили, однако сработала все та же схема: Уиллис (он, кстати, в отличие от Уиллингэма, не имел криминального прошлого) — социопат, «демон», как выразился один из прокуроров. Его судили за двойное убийство и приговорили к смерти.
Уиллису удалось заполучить «лихого адвоката», как не без зависти отзывался о нем Уиллингэм. Джеймс Блэнк, известный в Нью-Йорке специалист по патентному праву, взялся за дело Уиллиса бесплатно — такую помощь осужденным предоставляла его фирма. Он был убежден в невиновности Уиллиса и положил на это дело двенадцать лет и несколько миллионов долларов: приглашались эксперты-пожарные, частные детективы, специалисты по судебной медицине и так далее. Уиллингэму же тем временем приходилось довольствоваться Дэвидом Мартином, которого штат назначил ему в качестве адвоката, и одним из коллег Мартина — те подавали от его имени прошения и апелляции.