Дьявол носит «Прада»
Шрифт:
Женщины, или, точнее, девушки, были красивы, и каждая – по-своему. Они будоражили воображение. Большинству на вид было лет двадцать пять, и ни одной из них нельзя было дать больше тридцати. Почти у всех на безымянных пальцах сияли огромные кольца с бриллиантами, но, глядя на этих девушек, невозможно было представить себе, что они когда-либо рожали – или вообще могли родить. Они входили и выходили, двигаясь на своих десятисантиметровых каблуках плавно и грациозно, протягивали мне свои ухоженные молочно-белые руки с длинными пальцами и называли себя: «Джоселин, я
Я сидела на вращающемся стуле и пыталась запомнить все эти имена – и тут вошла девушка, которая была красивее всех виденных мной сегодня. На ней был кашемировый свитер, похожий на нежное розовое облако. Изумительные белокурые локоны ниспадали на плечи. На ее сто восемьдесят с лишним сантиметров роста, казалось, приходилось ровно столько веса, сколько нужно, чтобы тело сохраняло вертикальное положение; при этом двигалась она с грацией танцовщицы. На ее щеках играл румянец, на руке сверкало обручальное кольцо с бриллиантом в четыре карата. Наверное, она перехватила мой взгляд, потому что сунула руку мне под нос.
– Я сама это придумала, – объявила девушка, любуясь своей рукой и следя за моей реакцией.
Я посмотрела на Эмили, чтобы она намекнула мне, кто это может быть, но Эмили разговаривала по телефону. Я полагала, девушка имеет в виду, что она сама придумала дизайн своего кольца, но тут она сказала:
– Разве не превосходный оттенок? Один слой «Зефира» и один слой «Балета». Вообще-то основа – «Балет». Здорово получается – светлый тон, и нет впечатления, что одно просвечивает сквозь другое. Я так теперь всегда буду делать.
Она повернулась и с важным видом удалилась. «Да, мне тоже было приятно с вами познакомиться», – мысленно проговорила я ей вслед.
Мне понравились коллеги; все они казались очень добрыми и милыми, и все – кроме этой чудаковатой красотки, влюбленной в собственные ногти, – проявляли ко мне, казалось, неподдельный интерес. Эмили не бросала меня на произвол судьбы. Она пользовалась любой возможностью чему-то меня научить. Не тратя лишних слов, давала понять, кто имеет реальный вес, с кем не следует связываться, а с кем стоит подружиться, потому что у них бывают лучшие вечеринки. Когда я описала Девушку с Маникюром, лицо Эмили оживилось.
– О! – выдохнула она с таким возбуждением, с каким не говорила ни о ком другом. – Правда она чудная?!
– Хм… ну да, она милая. Мы с ней толком не поговорили, она только показала мне свои ногти.
Эмили просто сияла от удовольствия:
– Ты ведь, конечно, знаешь, кто она такая?
Я напрягла свою память, пытаясь вспомнить, на кого из кинозвезд, певиц или топ-моделей похожа эта девушка, но так и не решила. Значит, она знаменитость! Может, поэтому она и не представилась – думала, что я и так ее узнала. А я не узнала.
– Нет, если честно, не знаю. Она что, какая-то знаменитость?
Во
– Хм… да, – сказала она, ударяя на этом «да», словно желая подчеркнуть, что я безнадежная идиотка. – Это же Джессика Дюшан! – Эмили выжидающе помолчала. Я тоже выжидающе помолчала. Ничего. – Ты ведь знаешь, кто это, правда?
Я попыталась выудить из своей памяти что-нибудь с помощью этой новой информации, но в очередной раз пришла к заключению, что никогда ничего подобного не слышала. Кроме того, эта игра успела мне надоесть.
– Эмили, я никогда прежде ее не встречала и имя тоже в первый раз слышу. Не будешь ли ты любезна сказать мне, кто она такая? – Я изо всех сил старалась оставаться спокойной. Ирония заключалась в том, что меня вовсе не интересовало, кто эта девушка, но было очевидно: Эмили не успокоится, пока я окончательно не почувствую себя неудачницей. Она покровительственно улыбнулась:
– Ну конечно. Стоит только попросить. Джессика Дюшан – это Джессика Дюшан. Ну, знаешь самый известный французский ресторан в городе?! Это ресторан ее родителей! Очуметь, да?! Они невероятно богатые!
– Да ну? – Я попыталась изобразить воодушевление тем фактом, что эту потрясающе красивую девушку следует знать потому, что она дочка рестораторов. – Здорово.
После этого я ответила на несколько телефонных звонков, каждый раз представляясь как «Офис Миранды Пристли», причем и я, и Эмили переживали, что вдруг позвонит сама Миранда, а я не смогу сориентироваться. Панику внес звонок неизвестной мне женщины, которая рявкнула что-то неразборчивое, но с сильным британским акцентом, – я тут же перебросила трубку Эмили, даже не попытавшись сказать что-нибудь сама.
– Это она, – шептала я возбужденно, – возьми трубку.
Эмили впервые посмотрела на меня своим особенным взглядом: она не имела привычки подчеркивать свои эмоции, но ее поднятые брови и чуть опущенный подбородок ясно выразили сожаление и презрение.
– Миранда? Это Эмили, – сказала она, и лицо ее осветилось улыбкой, словно Миранда могла просочиться по телефонным проводам и увидеть ее. Молчание. Неодобрительно сдвинутые брови. – А, Мими, извини, пожалуйста! Это новая девушка решила, что ты Миранда! Да, очень смешно. Нам, похоже, надо приучаться к тому, что не каждый, у кого британский акцент, непременно наш босс. – Она выразительно посмотрела на меня, ее тщательно выщипанные брови еще больше округлились.
Она поболтала еще немного, пока я отвечала на звонки и принимала для нее сообщения, потом перезвонила всем и прокомментировала степень важности каждого звонившего в жизни Миранды Пристли. Около полудня, когда стали ощущаться первые приступы голода, я сняла трубку и услышала британский акцент.
– Алло? Элисон, это вы? – прозвучал холодный властный голос. – Мне понадобится юбка.
У меня расширились глаза, я прикрыла трубку рукой.
– Эмили, это она, это точно она, – шептала я, размахивая трубкой, чтобы привлечь ее внимание, – она хочет юбку!