Дьявол
Шрифт:
До тех пор он с Юкико не встречался и практически ничего о ней не знал - Кокити о ней никогда не рассказывал даже родителям, прочим же и подавно. Во время допроса впервые он назвал ее имя и местожительство.
Прибыв в N., Тономура сразу же пошел к Юкико. Ее дом находился рядом со станцией, в окружении каких-то мастерских, - закопченный двухэтажный барак, где она снимала комнату.
У порога его встретила хозяйка - старуха лет шестидесяти.
– Я хотел бы увидеть Юкико Кинугаву, - сказал Тономура.
Старуха, приставив ладонь к уху, стала допытываться:
–
– И почти вплотную придвинула к гостю лицо.
Тономура отметил, что со слухом и со зрением у старухи совсем плохо.
– На втором этаже у вас снимает комнату Юкико Кинугава. Я хочу увидеться с ней. Зовут меня Тономура, - прямо в ухо прокричал Сёити.
Видимо, его услышали и наверху, потому что вдруг из окна выглянуло молодое лицо.
– Поднимитесь сюда, пожалуйста.
Без сомнения, это была сама Кинугава.
По ветхой лестнице Тономура поднялся на второй этаж, где располагались две комнатки. В одной из них - побольше, аккуратно прибранной - и жила Юкико.
– Простите за внезапное вторжение. Я друг Кокити Оои, моя фамилия Тономура.
Юкико вежливо поклонилась, назвала свое имя и опустила глаза. Ее облик совершенно не совпадал с тем, который нарисовал в своем воображении Сёити. Ему почему-то казалось, что возлюбленная Кокити непременно должна быть хороша собой. Но перед ним с отсутствующим видом сидела отнюдь не красавица, скорее вульгарная женщина. Стрижка на европейский лад неаккуратна, и челка почти закрывает глаза, лицо чересчур набелено, а губы ярко накрашены, вдобавок щеку "украшал" большой пластырь, - видимо, у Юкико болели зубы. Тономура даже усомнился в том, что Кокити мог полюбить такую женщину.
Тем не менее, изложив факты, связанные с задержанием Оои, он спросил, не навещал ли Кокити ее в тот вечер. В ответ, - до чего ж жестокосердна эта женщина!
– не высказав ни малейшего сострадания по поводу злоключений Оои, она сказала лишь, что в тот день он к ней не заходил.
Странное чувство овладело Тономурой во время этого разговора. Временами ему казалось, что эта женщина не человек, - так бесчувственна она была, такое зловещее впечатление производила.
– Что ж вы думаете об этом происшествии? Неужели вы действительно полагаете, что Ооя способен убить человека?
– раздраженно и с укоризной спросил Тономура, на что последовал опять-таки невозмутимый ответ:
– Не уверена, что он способен на это, но...
Было совершенно непонятно, то ли она робеет и старается скрыть смущение, то ли она просто бессердечное существо, то ли ее поведение обусловлено тем, что она сама подстрекала Оою на убийство Цуруко, а теперь испугалась. Сомневаться не приходится лишь в одном: сейчас она действительно напугана. Всякий раз, когда совсем рядом, прямо под окном, проносились поезда и раздавался гудок паровоза, она испуганно вздрагивала.
Эту комнатку на втором этаже Юкико занимала одна. Вся обстановка в ней говорила о том, что ее хозяйка совсем простая девушка.
– Где вы работаете?
– спросил Тономура.
– Я... раньше работала секретаршей, а теперь... теперь нигде,
Тономура пытался разговорить ее, заставить сказать хоть что-то по существу, но она упорно отмалчивалась. На вопросы отвечала односложно, не подымала глаз. Так и не добившись толку, Тономура собрался уходить. Попрощался и направился к лестнице. Юкико даже не привстала с места, только едва заметно поклонилась.
У порога его поджидала старая хозяйка. Тономура на всякий случай решил порасспросить и ее. Наклонившись к самому уху, он громко спросил:
– Три дня назад в гости к Кинугава-сан не приходил мужчина моих лет?
Спрашивать пришлось несколько раз, хотя это было и нелегко, потому что Юкико на втором этаже наверняка слышит его.
Наконец старуха ответила:
– Ой, и не знаю, что сказать...
Далее она поведала, что живет одна, комнату наверху сдала Юкико, ходить ей тяжело, и она редко выбирается из дома, бывает, и появится кто-то чужой, да гости, что приходят к Юкико, сами поднимаются на второй этаж, а ночью, если уходят совсем поздно, дверь закрывает Юкико. То есть о гостях Юкико она может и не знать.
Тономура покинул дом, испытывая досаду. Погруженный в невеселые мысли, он брел, глядя себе под ноги, как вдруг услышал:
– И ты тут?
Подняв голову, Тономура увидел полицейского из участка N., во время следствия писатель часто встречал его.
Эта встреча отнюдь не обрадовала Тономуру, но лгать было ни к чему, и он откровенно сказал, что ездил сюда поговорить с Юкико.
– Так, значит, она дома? Отлично. Видишь ли, мы решили вызвать ее на допрос, вот я и тороплюсь к ней. Ну, пока.
– И полицейский побежал к дому Кинугавы.
Фигура полицейского скрылась за дверью, но Тономура продолжал стоять на том же месте. Его распирало от любопытства: интересно, какое будет лицо у Юкико, когда она выйдет из дома в сопровождении полицейского?
Наконец послышался скрип отворяемой двери. Появился полицейский, но один, без Юкико.
Застав Тономуру на прежнем месте, полицейский сказал с раздражением:
– Что ты мне тут наговорил? Нет ее дома.
– Как это - нет?!
– От такого поворота дел Тономура совершенно опешил.
– Не может быть! Да я только что с ней разговаривал! Не могла она уйти за это время. Ты в самом деле не застал ее?
– Не нашел. Пытался у бабки узнать что-нибудь, да бесполезно. На втором этаже обыскал все - пусто. Может быть, через черный ход вышла?
– Понятия не имею... Сразу за домом - территория железнодорожной станции. Давай-ка еще раз поищем вместе. Не могла она уйти!
Оба вернулись в дом, обыскали его, порасспросили хозяйку - Юкико Кинугавы нигде не было, растворилась, словно туман.
Куда же она подевалась?
Только что полицейский разговаривал со старухой у лестницы. Следовательно, через парадный ход Юкико не могла уйти незамеченной. А чуть раньше старуха провожала Тономуру. Как бы плохо ни было у нее со зрением и слухом, она не могла не заметить Юкико, если б та спускалась по лестнице, чтобы выйти из дома.