Дьявол
Шрифт:
Казалось, мейстер спокойно размышлял. Он потер подбородок, как любил это делать, когда сосредоточивался, и смотрел в пол. Внутри его шла напряженнейшая борьба, и он чувствовал, что кровь заливает ему лицо. Закрыв его рукой, он делал вид, что усердно размышляет. В первый раз решая вопрос, быть ли ему за короля, или против него, он испытывал всю силу тяготения к Людовику и парализующую близость другой души, которая льнула к нему с жуткой готовностью. Ему показалось трудным утаить те немногие, ясные в своем смысле слова, которые могли осветить темную игру Балю. На минуту он закрыл глаза и добросовестно проверил себя: он видел толстые губы Людовика и его похотливые
— Ну, Оливер, — повторил король, — надо ли мне соглашаться с Балю?
Мейстер медленно отвечал.
— План хорош, однако уверен ли кардинал, что герцог готов вас принять?
— Я сюзерен [23] герцога, хотя бы и на бумаге, и если между нами нет сейчас мира, то нет и войны; он не смеет, хотя бы из соображений престижа, отказать мне в приеме; если бы отказал, то тем самым развязал бы мне руки.
Оливер повторил раздумчиво:
23
Сюзерен — в середине века — верховный сеньор, глава феодального государства.
— План хорош, но опасен, — быстро добавил он.
— Почему, Оливер? Или ты опасаешься, что мне что-нибудь может грозить? Не таков Карл Бургундский, чтобы нарушить долг гостеприимства, да еще вдобавок по отношению к священной особе короля.
И, усмехаясь, Людовик показал свои скверные зубы.
— Он — не я, — зашептал король фальцетом на ухо Оливеру, — потому что при всем моем гостеприимстве и родственных чувствах, я бы не посоветовал ему приезжать в Амбуаз, хоть я этого от души и желаю!
Оливер отступил немного назад. Ему казалось, что король мог, подойдя слишком близко, подслушать его тяжкую думу.
— Государь, — сказал он задумчиво, — не следует лезть в пасть ко льву. Нехорошо, когда государи, посещая друг друга, полагаются на моральные подпорки, которые они сами же подпилили. Но еще меньше, ваше величество, должно полагаться на тлеющий зажигательный шнур: ведь бомбы и восстания не могут гарантировать взрыва в нужный момент. А молодой герцог бодлив, как бык. Если обитатели Льежа, — а они еще более ненадежны, чем мои гентцы, да к тому же оружейники по профессии, — станут раньше времени размахивать красной тряпкой, то и бычок не будет особенно раздумывать, кого ему ближе и лучше поддеть на острые свои рога. Ну, а разве его высокопреосвященство не опасается всего этого?
Король опять зашагал по комнате; всякий раз, проходя за спиной Оливера, он бросал на него искоса быстрый испытующий взгляд. Мейстер чувствовал этот взгляд по тому, как всякий раз слегка замедлялись шаги короля, и стоял, не двигаясь. Вот король остановился у окна лицом к врывавшимся в него лучам солнца, не оборачиваясь, начал тихо:
— Мне больно, Оливер, что сегодня ты не так прямодушен со мной, как я с тобой. Возможно, что у тебя есть на то свои причины: но, смотри, остерегайся, как бы я не подверг наши отношения роковому испытанию.
Он быстро обернулся и поймал мятежный взгляд Оливера; не будучи в состоянии победить этот взгляд, он поник головой.
— Оливер, — снова заговорил король, и его голос немного дрогнул, — ты первый, кто мне угрожает и кого я, однако, не обезвреживаю. Будешь
— Да, — ответил подавленный мейстер.
— Ты думаешь, что Балю хочет заманить меня в ловушку?
— Государь, вы думаете, что я смолчал бы, если бы знал это или хотя бы предполагал?
Король приблизил свое лицо совсем вплотную к лицу Неккера, по лбу которого пошли красные пятна; потом он прошептал:
— Да, друг Оливер.
Мейстер закрыл глаза, чтобы не упасть на колени и не сознаться под пронизывающим и всезнающим взглядом государя.
— Ваше величество, — сказал он беззвучно, — неужели за моими честными, благоразумными и естественными возражениями можно заподозрить какую-то нарочитую осведомленность или злой умысел?
— Да, друг Оливер, потому что ты умен.
— Ваше величество, — простонал Неккер, — при чем тут ум?
— Этого я не знаю, Оливер; но я знаю, что, начнись наш разговор иначе, ты нашел бы другие ответы.
Король отвернулся и медленно пошел к двери. Тут он остановился и, держась за дверную ручку, спросил через плечо:
— Оливер, мой друг, ты думаешь, что Балю хочет заманить меня в ловушку?
Неккер с серым, окаменевшим лицом проговорил сквозь зубы:
— Нет, ваше величество, не думаю.
Король распахнул дверь.
— Пойдем, побрей меня, — приказал он.
Оливер последовал за ним в гардеробную. Одна из стен небольшой комнаты была занята огромным, великолепно граненным зеркалом, полученным в подарок от Венецианской республики в те дни, когда Людовик водил еще дружбу с ее союзником — герцогом Савойским [24] , своим гостем, а не с миланским герцогом Сфорца [25] . Король сел на стул о трех ножках с низкой спинкой, развязал шейный платок и откинул голову назад; его веки казались опущенными; но через ресницы он видел в зеркале каждое движение брадобрея, который со спокойным лицом взбивал мыльную пену в серебряном тазу. Когда лицо Людовика было намылено, губы его дрогнули под белой пеной, словно от беззвучного смеха. Мейстер ловко и привычно правил бритву.
24
Лодовико I, герцог Савойский (1440–1465) — тесть Людовика XI, отец его второй жены Шарлотты. Сначала союзник французского короля, затем, после утверждения в Милане династии Сфорца, — его соперник и враг. Такую же позицию сохранял и его сын, Амадео IX.
25
Сфорца, Франческо (1401–1466) — кондотьер (предводитель наемных войск), служивший попеременно Милану, Венеции и Флоренции. В 1450 г. овладел Миланом, которым правил 15 лет с титулом герцога. Он, как и его сын Галеаццо-Мария, женатый на сестре супруги французского короля, был постоянным союзником Людовика XI.
— Мы в хорошем настроении, — сказал король, не открывая глаз. — Мы желаем сегодня вечером быть веселыми, мы желаем видеть около себя веселых людей.
Оливер подошел с бритвой и мягко наклонил голову короля набок.
— Оливер, к ужину ты пригласишь трех моих куманьков.
Брадобрей кивнул утвердительно и скользнул бритвой около щек и подбородка короля. Людовик сказал, почти не открывая рта:
— Но лишь толстый Бон бывает весел, когда напьется. Тристан становится нем, а Балю пошл. Оливер, ты будешь четвертым.