Дьяволица
Шрифт:
— Ты тоже всё видела, да? — спросила Полина.
— Я видела только те линии, в которых ты поступаешь не так, как я тебя прошу.
— Мне нужно подумать, — уклончиво ответила она.
Ей не хотелось безоговорочно слушаться меня, Полина с трудом смирилась с тем, что теперь моё положение выше. Возможно, поэтому она не позволяла себе пререкаться со мной, как с Максимом и остальными.
Мама всё это время сидела с нами за столом и слушала. Мне стало неловко от её молчания, и я решила обратиться к ней:
— Как ты себя чувствуешь, мама?
— Как
— Нас с Диланом вернули обратно. Мы нужнее здесь, чем там.
— Лучше заберите меня и убирайтесь прочь! — прошипела она.
До меня начало доходить, что ей бесполезно сейчас что-то доказывать. Полина попросила её пойти к себе в комнату и лечь спать.
Мы втроём обсуждали разные вопросы до самой ночи, затем разбрелись по комнатам: Полина к бабушке, а Максим к нам.
Ночью я проснулась, оттого что Дилан ворочается и шумно дышит.
Максим тоже услышал звуки и, не разобравшись спросонья, пробубнил:
— Давайте только не при мне, а? Я спать хочу…
Мне было не до шуток. Дилан трясся в судорогах и не реагировал на мои попытки привести его в себя.
— Максим, включай свет быстро! — испуганным голосом потребовала я.
Спустя пару мгновений в комнате стало светло.
— Ой, я не на то подумал… — он почесал затылок.
— У него снова начался кризис, — я прикоснулась к его лбу — температуры нет, непонятно, что вызвало обострение. — Принеси горячего сладкого чая и чего-нибудь из еды.
— Да, сейчас, — Максим скрылся за дверью.
Я достала из сумки оборудование для переливания крови, вставила одну иглу себе в вену, а другую — Дилану. Мне показалось, что с каждой каплей из меня вытекает жизнь. К моменту возвращения Максима я уже с трудом удерживала себя в сознании.
Он налетел на меня:
— Ты что делаешь? Тебе же нельзя! Дай сюда!
Процедуру прекратили. Максим заставил меня выпить и съесть всё, что я просила, и только после этого мне стало легче.
— Тебе, что, меня было не попросить? Моя бы кровь ему не хуже подошла! Он болеет, теперь и ты хочешь так же? Дай мне иголку, куда тут её нужно вставлять?
— В вену… — протянула я, медленно качая головой из стороны в сторону.
— Ты можешь мне сделать?
— Надо новую трубку… в сумке… — с трудом ворочала языком я.
— Эх, ладно, сиди пока здесь, принесу тебе ещё чая с печеньем.
Дилан к этому времени затих, теперь его дыхание стало едва заметным, в себя он так и не приходил.
Максим настоял, чтобы его кровь перелили отцу, и взял с меня обещание больше так не делать. Действительно, я переоценила собственные силы. Только глубокой ночью, незадолго до рассвета, мы снова легли спать.
«Диана, мне нужно в туалет», — услышала я голос Дилана в своей голове.
«М-м-м… сейчас… минуту…» — я перевернулась на другой бок и снова начала погружаться в сон.
«Диана, проснись!» — он потряс меня за плечо.
«Ой, извини… — я кое-как заставила
«Судя по солнцу, около девяти. Полина уже встала, я слышал. Ты в порядке?»
«Да. Ладно, давай помогу тебе», — я встала с дивана первая, в глазах у меня потемнело, и всё, что мне удалось, это сесть на диван, прежде чем потерять сознание.
Мой обморок длился всего несколько секунд. Когда я очнулась, голова уже не кружилась, но Дилан успел перепугаться и разбудил Максима.
— Всё хорошо, — уверяла их я, — просто я ещё не выспалась.
«Тебе надо было лечь раньше. А я отлично отдохнул, словно отоспался за весь прошедший год», — поделился Дилан.
Хоть кому-то удалось сказочно провести эту ночь…
Я помогла Дилану добраться до туалета, затем мы вместе приняли душ и сели завтракать. Ему стало гораздо лучше. Он, наконец, признался, что чувствует, как начинает выздоравливать. И хотя ходить без поддержки он ещё не мог, жизнь снова стала возвращаться в его измождённое тело. Дёсны болели уже не так мучительно, прорезались клыки и задние зубы. Впервые за много месяцев Дилан сказал, что проголодался. С его лица не сходила улыбка.
— И снова мы в полном составе! — сказала Полина. — Я сварила овсяную кашу. Кто не любит, готовьте себе сами.
— Мы с удовольствием попробуем, — улыбнулась я.
— Что-то вы неважно выглядите… — усмехнулась Полина, кивая на нас с Максимом. — Я смотрю, у вас двоих сегодня была бурная ночка?
— Угу. Очень… — буркнул Максим, не переставая жевать бутерброд.
Мама подумала не на то и враждебно уставилась на меня. Я старалась не замечать этого. Дилан тоже повернул голову ко мне, попутно копаясь в моих ночных воспоминаниях, а когда узнал, что случилось, сразу как-то поник: его выздоровление оказалось не таким уж чудесным. Я взяла его за руку под столом.
«Не расстраивайся, главное, что тебе стало лучше.»
«Я чувствую себя уродом!» — ответил Дилан.
«Пожалуйста, перестань», — попросила я.
— Бабушка, успокойся и не придумывай ерунды, — сказала Полина.
— Лучше б ты вообще молчала! — огрызнулся на неё Максим, которому стало противно от сложившейся ситуации.
Я решила внести ясность, чтобы у мамы не возникало лишних домыслов:
— Ночью Дилану стало хуже, пришлось перелить ему немного крови Максима. Всё уже позади, волноваться не о чем.
— Мы с Максимом поедем вдвоём, — объявила Полина. — Можете отдыхать.
— Ты не подумала о нашем вчерашнем разговоре? — расстроилась я.
— Подумала, отчего же нет? Пусть вещи пока останутся здесь.
— А ты сама?
— Не хотелось бы, конечно, торчать здесь целый месяц… Бабушка же не будет помогать мне мыться и надевать обувь.
— Может быть, Егор попросит кого-нибудь присмотреть за хозяйством?
— Кого? Мы живём в лесу. Деревня далеко.
— Ну, пусть тащит всех своих куриц сюда, мы шашлык сделаем! В чём проблема? — не выдержал Максим.