Дьявольская бутылка
Шрифт:
— О, нет. Я же не занимаюсь нелегальными веществами.
«Хлоп!»
Грудь пронзила боль.
— Вот мы и в расчёте, — Жирный гильдеец опустил пистолет обратно в кобуру.
«Больно? Наверняка, больно».
— Ты труп! — Я неуклюже двинулся
— Что? — Отто повернулся, мои неожиданные действия заставили толстяка подвигать ножками. — Убить его!
Град пуль столкнулся, словно на рыцарском турнире, с волной огня из моего оружия. Меня било по всему телу, горячий металл впивался в плоть. Пули отдавали теплом внутри моего остывшего тела. Не очень-то и больно.
«Вот это присутствие духа!»
Я вспыхнул как факел, огнемёт упал к моим ногам. Люди Отто катались и корчились на земле, пытаясь сбить пламя.
«Давай-ка попляшем».
Несколько оставшихся наёмников кинулись на меня, отрывистые очереди превратились в бешеную пальбу, когда я не рухнул наземь окровавленной грудой.
— Что ты со мной делаешь? — закричал я, болтаясь из стороны в сторону, точно марионетка, которую дёргают за нитки.
«Ты теперь одержим варпом, парень. Это урок за баловство с психической дурью».
Когти, о наличии которых я у себя даже не подозревал, покромсали сражающихся в клочья. Только Лугтекк продолжал драться. Из него хлестали кровь вперемешку с машинным маслом, механические члены забивались его собственными жизненными соками. Скоро и он рухнул в горящую
Вот и всё. Скоро я умру. Но осталось исполнить ещё один, заключительный, номер.
«Какой номер?»
— Не твоё дело, — отозвался я вслух.
Я сделал пару глубоких вдохов и кинулся к Отто. Тот заверещал и попытался бежать, но я ему не позволил.
— Сарак, возьми мой кредитный значок! Я могу всё исправить! У меня есть друзья в улье. Я могу устроить тебя на работу! — Отто хныкал, как ребёнок.
— Нет, — спокойно ответил я. Я почувствовал боль. — Нет, Отто. Мы оба скоро умрём.
Боль волнами растеклась по телу.
«Что ты со мной делаешь?» — Голос становился всё тише.
— У меня для тебя подарок, Отто, — Я отпустил от себя всё, что мне было дорого, позволил своим эмоциям раствориться в пустоте. Заваливаясь вперёд, я рухнул на Отто сверху, придавив того к земле.
Отто завопил. Оцепенение смерти уже охватывало моё тело.
«Ты умираешь».
— Я знаю, — Я вогнал окровавленную руку в глотку вопящему гильдейцу. И отпустил танцующую девушку…
Глаза мои стекленели. Сознание уходило вместе с последними каплями крови. Последнее, что отпечаталось у меня на сетчатке: исходящий криком одержимый гильдеец, обречённый умирать и гореть до скончания веков.