Дьявольские балы
Шрифт:
— Ну, допустим, нет, — Лила вскидывает голову. — Да меня бы отец убил.
— Видите? Теперь идите домой. И ты тоже, — говорю я Адаму.
Тед берет Лилу под руку и уводит. Но Адам, к моему удивлению, не трогается с места. Руки у него в карманах.
— Э… Я могу тебе чем-то помочь?
— Да, — спокойно отвечает он. — Начни с начала. Я хочу знать все. Потому что, если ты сказала правду, без меня Себастьян бы тебя по стенке размазал. Так что, вперед. Я слушаю.
Адам
Скажи
Но именно так все и вышло. Мы минуем сонного консьержа (которого ничуть не смущает арбалет) и поднимаемся на лифте в квартиру, оформленную, по-моему, в викторианском стиле: мебель как будто из любимых нудных сериалов моей мамы, в них еще девчонок часто зовут Гортензия или Виолетта.
Повсюду книги, и не какой-нибудь там Дэн Браун в мягком переплете, а большие толстые тома с названиями типа «Греческая демонология седьмого века» или «Путеводитель по некромантии». Телевизора нет — ни плазменного, ни жидкокристаллического. Вообще никакого.
— У тебя родители ученые, что ли? — спрашиваю я Мэри. Она кидает арбалет, идет на кухню, достает из холодильника две «кока-колы» и протягивает одну мне.
— Почти.
И вот так всю дорогу! Никаких объяснений.
Хотя никуда Мэри не денется, все выложит. Я ведь ей сказал, что не уйду, пока не узнаю правду. Потому что ничего не понятно. С одной стороны, хорошо, что Дрейк не бывший парень Мэри. С другой стороны… он что, вампир???
— Пошли.
Следую за ней. А что еще остается? Зачем я вообще пришел? В вампиров все равно не верю. Скорее всего, Лила просто влюбилась в сумасшедшего гота, каких иногда показывают по телевизору.
И все же меня гложет вопрос Мэри: как же тогда Дрейк умудрился растаять в воздухе?
В самом деле, как?
В голове крутится еще куча вопросов. Вот один, например, совсем недавно появился: как заставить Мэри смотреть на меня так же, как Лила смотрит на Дрейка?
Жизнь полна тайн, как любит говорить папа, а многие из них окружены еще большими тайнами.
Мэри ведет меня к приоткрытой двери, за которой мерцает свет. Стучит и спрашивает:
— Пап, можно войти?
— Разумеется, — отвечает хриплый голос.
Никогда не видел таких странных комнат! Во всяком случае, в пентхаусах в Верхнем Ист-Сайде.
Я нахожусь в лаборатории. Повсюду пробирки, мензурки и бутылки. Рядом с прозрачным сосудом в клубах пара стоит высокий седовласый зеленоглазый мужчина, похожий на ученого, и варит что-то ярко-зеленое. Заметив Мэри, он улыбается (очень похоже на нее) и с интересом меня оглядывает.
— Привет. Гляжу, ты с другом. Очень хорошо. А то все одна да одна.
— Пап, это Адам, — спокойно говорит Мэри. — Он сидит за мной на истории США. Мы пойдем ко мне в комнату делать уроки.
— Хорошо, — отвечает отец Мэри. Похоже, ему и в голову не приходит, что
— Нет, что ты. Пойдем, Адам.
— Спокойной ночи, — говорю я отцу Мэри, а он широко улыбается мне и отворачивается к дымящемуся сосуду.
— Итак, — обращаюсь я к Мэри. Мы снова идем по коридору, но на этот раз в ее комнату… слишком уж практичную для девочки: большая кровать, комод и стол. В отличие от Вероники, у Мэри все прибрано, кроме ноутбука и МP3-плеера. Пока она что-то ищет в комоде, гляжу на список песен: в основном рок, немного R&B и рэпа. Слава богу, эмо нет. — Что происходит? Чем занимается твой отец?
— Ищет лекарство, — глухо отвечает Мэри.
Прохожу по роскошному персидскому ковру к кровати. Рядом на тумбочке стоит фотография красивой улыбающейся женщины, слегка прищурившейся на солнце. Откуда-то знаю наверняка — это мама Мэри…
— Лекарство от чего? — Беру фотографию, чтобы лучше разглядеть. Точно, губы, как у Мэри. У нее обычно уголки вверх глядят, даже когда она сердится.
— От вампиризма.
Мэри вынимает из комода длинное красное платье в прозрачном пластиковом пакете из химчистки.
— Хм, не хочу тебя огорчать, Мэри, но вампиров не существует. И вампиризма тоже.
— Серьезно? — Уголки ее губ поднимаются выше, чем обычно.
— Вампиров ведь выдумал автор «Дракулы», правда?
Мэри смеется. Ну и пусть. Ведь это же Мэри. А то обычно она меня вообще не замечает.
— Брэм Стокер ничего не выдумывал. — Улыбка на ее лице исчезает. — Даже Дракула — реальное историческое лицо.
— Да, но вряд ли он пил кровь и превращался в летучую мышь. Брось, Мэри, о чем ты!
— Вампиры существуют, Адам, — тихо говорит Мэри. Мне нравится, как она произносит мое имя. Нравится настолько, что я даже не замечаю ее взгляда, устремленного на фотографию в моих руках. — И их жертвы тоже.
Смотрю туда же, куда и Мэри. И еле удерживаю фотографию.
— Твоя мама… — больше ничего на ум не приходит. — Твоя мама… Она…
— Она жива, — Мэри кидает красное платье на кровать и добавляет едва слышно: — Если это можно назвать жизнью.
— Мэри… — произношу я другим тоном. Нет, не верю!
И в то же время верю. Достаточно взглянуть на ее лицо, чтобы понять: она не врет. И как же хочется ее обнять! Вероника бы сказала, что это дискриминация по половому признаку. Ну и пусть!
Прекращаю прикусывать губу.
— Поэтому твой отец…
— Он раньше был совсем другим. — Мэри не смотрит на меня. — Когда мама жила с нами. Он верит, что сможет найти лекарство. — Она опускается на кровать рядом с платьем. — Не понимает, что вернуть ее можно только одним способом — нужно убить вампира, который ее укусил.