Дьявольские шутки

Демаро Лизз

Как только Дона коснулась моего плеча, я сделал шаг вперед, оказываясь во власти Дьявола. Дверь за моей спиной захлопнулась сама по себе.

Лишь годы спустя, когда эти двери я видел ночами, закрывая глаза, я понял, что там было нарисовано, — Рагиро поймал на себе взволновано-заинтересованный взгляд Мартина. — Шесть Путей. Как вы это ещё называете?.. Шесть Миров, Шесть Реальностей, Шесть Судеб… не важно. Священник, ты ведь знаешь, что это такое, верно?

Выражение лица отца Мартина с взволнованно-заинтересованного сменилось на встревожено-паникующее. Конечно, он знал, что такое Шесть Миров. Все знали. Но ещё все упорно не обращали внимания на существование

тех, кто прошел все испытания. Мартин не был исключением. Рагиро замечал все это в его невинном, чистом взгляде, в исходившим от него с каждым новым вздохом страхе, и наслаждался упоительным чувством ужаса, как когда-то его собственным ужасом наслаждался Чезаре.

— Шесть Путей, через которые… — смотря Мартину в глаза, продолжил Рагиро. Губы его были искажены в грустной ухмылке.

— Только не говорите мне…

—…он заставил… — почти равнодушно продолжал Рагиро, не обращая внимания на священника, который вновь вцепился в Библию.

—…что вы прошли…

—…меня пройти. — Резко и жестко закончил Рагиро, наконец, отводя взгляд в сторону. Страх священника больше не доставлял ему такого удовольствия, как несколько секунд назад; теперь он раздражал.

—…Шесть Путей. — Пальцы Мартина с такой силой держали Библию, что ему казалось, будто бы он не сможет ее отпустить. То, что он сейчас услышал, было хуже любых пыток. И Мартин даже в мыслях не допускал, что кого-то — кого угодно, даже самого отъявленного преступника и убийцу — можно подвергнуть такому.

Повисла гнетущая тишина. Вот и первое откровение, вот настоящее начало исповеди. Отец Мартин с ужасом осознал, что к рассвету станет совсем другим человеком; внутренне он уже чувствовал, как начинали рушаться его убеждения и меркнуть его вера. В Бога, в мир, в людей.

— Тогда, в тот мой самый первый раз, когда я попал в ту комнату, мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению факелов, расположенных по периметру комнаты. Чезаре стоял около маленького стола в самом дальнем углу комнаты, за которым сидела женщина с копной длинных каштановых волос. При свете огня они отливали рыжим. Когда она повернулась ко мне лицом, я подумал о том, что она была очень красивой. Самой красивой из тех, кого я встречал. Не сказать, что на тот момент мне встретилось много людей, но она определенно была прекрасней всех, и я не мог оторвать от нее взгляда. Когда Чезаре заметил это, он в голос рассмеялся и приобнял ее за плечи, вызывая и на ее лице легкую, но уверенную улыбку. Как оказалось, ее звали Мирелла Инганнаморте и она была его женой. Сначала она вела себя со мной, будто бы действительно интересовалась моим самочувствием.

Я понимал, что что-то не так, краем глаза замечая на стенах развешанные стальные оковы, мечи, топоры, другие виды оружий и орудий пыток. Извини, священник, названий всего, что я там увидел, я не знаю, но в моих глазах — в глазах восьмилетнего ребенка — это выглядело более чем устрашающе. Поэтому я смотрел на красивое лицо Миреллы — так было проще не бояться. Инстинкт самосохранения по-прежнему настойчиво твердил бежать. Я был бы и рад этому, но ноги будто бы вросли в каменную плитку, и я не мог пошевелиться, чувствуя себя скованным невидимыми цепями.

На полу тоже были выцарапаны какие-то знаки, мандалы или алхимические круги — я понятия не имею. Все они что-то значили. Не зря же кто-то выцарапывал их там, верно?

— Подойди ко мне, — ласково попросила меня Мирелла, и я подчинился, уже переставая соображать, что происходило в тот момент. Я подошел

к ней, и она взяла меня за запястье, слегка потянув на себя. И только тогда я заметил, что в другой руке Мирелла держала нож. Он поблескивал в свете факелов. Всё мое внимание было приковано к лезвию. Уже тогда я знал, что она сделает. Я знал и очень хотел бы этому воспротивиться, но ее тонкие пальцы стальной хваткой продолжали держать меня.

Чезаре резким движением разорвал рукав моей кофты, обнажая мне руку, а Мирелла поднесла нож к предплечью. В тот момент, когда лезвие коснулось кожи, я дернул рукой на себя, и нож оставил тонкую неглубокую царапину. Кровь появилась сначала каплями и только потом потекла небольшой струйкой. Не уверен, что в тот момент я чувствовал боль.

Боль пришла потом. Когда начался мой Первый Путь — Путь Ада.

ГЛАВА 3

«ПРИЗРАК»

 Порт Тортуги как всегда встретил старых знакомых приветливо: светило солнце, полный штиль не создавал даже мелких волн в закрытой бухте. Жители обменивались с ними улыбками и парочкой фраз. По-бродяжническому уютная обстановка казалась все страннее, особенно после всего пережитого.

Они пробыли в море совсем немного, если сравнивать с прошлыми рейдами. Встретили корабль без парусов ещё дважды, но пугающий мужчина с разными глазами больше не появился. Эйлерт каждый раз чувствовал страх, витавший между его людьми: юнга не отрывал глаз от горизонта даже когда надраивал палубу, марсовой сроднился со своей подзорной трубой, наблюдая за волнами круглые сутки. Его команда была не из пугливых, однако, когда дело доходило до чертовщины, излишняя осмотрительность и осторожность не считались унизительными.

Причалили они ближе к ночи — в тавернах был самый разгар рабочего дня. Ноги сами принесли их ко входу «Эгерии». Местечко не злачнее других в округе, там всегда продавали отменную выпивку, никто не спрашивал твоего имени, работали миленькие девушки, и байки о подвигах лились рекой. Хозяйкой заведения была молодая женщина по имени Изэль, с которой Эйлерт находился в хороших отношениях. Она всегда проявляла доброту к нему и его команде, часто улыбалась и терпела все замашки Грэма и приставания Олдена, который был без ума от нее и, возможно, хотел на ней жениться. Поначалу все лишь усмехались, когда рулевой в очередной раз начинал восхищаться Изэль, но, когда стал привозить ей подарки и первый раз врезал какому-то пьянчуге, распустившему с ней руки, смеяться все перестали. «Никто не посмеет тронуть госпожу Изэль без ее разрешения». Вот, что он тогда сказал. Никто почему-то не посмел с ним спорить, а хозяйка таверны стала ещё более благосклонна к нему.

Грэм опять о чем-то спорил с рулевым Олденом, привлекая внимание порядочных и не очень порядочных дам своей очаровательной улыбкой. Эйлерт перекидывался с ними ничего не значащими фразами, а сам много думал о произошедшем.

Каждая высадка на берег отныне сопровождалась облегченным вздохом.

Эйлерт держал себя в руках, как и каждый член его команды, но мистический корабль и встреча не выходили у него из головы. Он закрывал глаза — и видел его взгляд; задумывался лишь на секунду — и уже слышал встревоженные крики своих матросов; во снах, наяву, всегда теперь его преследовал корабль без парусов. Он боялся, что всё дойдет до того, что он будет видеть судно даже в порту своего города, а человека с разными глазами, капитана корабля-призрака, — в отражении зеркала.