Дьявольский соблазн
Шрифт:
— Понимаете, мисс Карлайл, — робко сказала Дейзи, — мы опасаемся, что изучение геометрии отрицательно скажется на нашем характере. А вдруг в следующем году кавалеры отвернутся от нас и мы не сумеем выйти замуж? — Дейзи бросила взгляд на подруг, ища у них поддержки, и одноклассницы дружно закивали, соглашаясь с ней. — Если такое случится, папа сильно рассердится на меня, — продолжала Дейзи. — Он говорит, что мужчины не любят слишком умных женщин и называют их синими чулками.
Лиззи попыталась скрыть смущение.
— Ваш папа совершенно прав, Дейзи,
— И все же мне непонятно, — с недовольным видом проворчала Аннабел, — зачем нам все эти дурацкие треугольники. Я не собираюсь проектировать мосты.
Девочки захихикали, но, когда Лиззи окинула учениц строгим взглядом, они замолчали.
— Дело вовсе не в треугольниках, Аннабел. Геометрия, как и другие науки, развивает мышление. В жизни мы должны руководствоваться разумом, и я пытаюсь научить вас думать и рассуждать логически. Женщина, которая не умеет самостоятельно мыслить, никогда не станет хозяйкой своей судьбы.
Девочки на мгновение замерли; они не сомневались, что директриса наверняка не одобрила бы их преподавательницу за такие мысли. Впрочем, Лиззи это мало волновало. Почему девочки не могут знать то, что изучают их братья?
Подойдя к Аннабел, она заметила лежавший под ее грифельной доской листок и, взяв его, с упреком посмотрела на девочку. Оказывается, Аннабел читала одну из маленьких бульварных газетенок, которые неизвестно каким образом проникали в стены института благородных девиц.
Сев за учительский стол, Лиззи пробежала газету глазами и уже хотела отложить ее, но тут ее внимание привлек один из заголовков. Девушка внезапно побледнела.
После смерти виконтессы имя лорда Стратмора не раз упоминалось в светской хронике: виконт вел себя самым неподобающим образом, и это сильно огорчало Лиззи; она болезненно переживала каждый его промах, как будто в этом была и ее вина. В свое время она отказалась исполнить последнюю просьбу Августы, поэтому теперь ее мучили угрызения совести.
Лиззи не хотела рисковать своим добрым именем. Ее жизнь вошла в размеренную колею, она работала в престижном учебном заведении. При этом она еще успевала делать переводы с немецкого языка для одного знакомого издателя и неплохо зарабатывала. Сумма ее сбережений быстро росла. В выходные дни Лиззи часто ездила в Лондон, где заходила в музей, книжный магазин или шла на лекцию. В столице у нее было много друзей, и, кроме того, она часто ездила к своей подруге Джесинде в особняк, расположенный у Риджентс-парка.
Что касается ее личной жизни — в ней все по-прежнему оставалось без изменений. Доктор Белл как-то прислал Лиззи письмо с предложением нежной дружбы, но она не могла ответить ему взаимностью.
Наблюдая за тем, как девочки решают задачи, Лиззи села за учительский стол и глубоко задумалась. Единственной до сих пор не решенной задачей в ее жизни оставался Дьявол Стратмор, и она ничего не могла с этим поделать.
Наконец
Быстро поднявшись по лестнице и подойдя к дверям кабинета, Лиззи негромко постучала.
— Войдите, мисс Карлайл, — услышала она и открыла дверь.
Миссис Холл была крупной женщиной внушительного роста; из-под ее завязанного под подбородком кружевного чепца выбивались седые букли; кроме нее в кабинете находились незнакомая дама и девочка лет шестнадцати.
— Мисс Карлайл — наша лучшая учительница, миссис Харрис. — Миссис Холл обернулась к даме. — Она выросла в доме герцога Хоксклиффа и была компаньонкой его младшей сестры, маркизы Труро и Сент-Остелл. Хочу также подчеркнуть, что обе они тоже закончили наше учебное заведение. Нашими ученицами являлись также герцогиня Хоксклифф и леди Уинтерли, супруга нашего национального героя полковника Уинтерли.
Лиззи слегка поморщилась, ей было неприятно слышать, как миссис Холл упоминает ее обширные светские связи. Тем не менее, слова директрисы, похоже, произвели большое впечатление на гостий.
— Познакомьтесь, мисс Карлайл, это миссис Харрис из Дублина и ее дочь Сорча.
— Очень приятно. — Лиззи сделала книксен. Выражение лица дамы оставалось непроницаемым, что вполне соответствовало траурному наряду — элегантному платью из черного шелка и шляпке с густой вуалью. Единственным ярким пятном в ее облике были рыжие волосы, выбивавшиеся из-под шляпки.
— Миссис Харрис выразила желание отдать дочь в наше учебное заведение, — сообщила миссис Холл. — Будьте добры, мисс Карлайл, покажите новой ученице здание школы и познакомьте ее с расписанием занятий и распорядком дня.
— Слушаюсь, мэм. — Лиззи повернулась к девочке: — Добро пожаловать в наш пансион благородных девиц, мисс Харрис. А теперь пойдемте со мной.
Сорча Харрис встала. Это была красивая девочка, похожая на фарфоровую куклу; ее бледное лицо обрамляли иссиня-черные локоны, стянутые алой лентой, в больших голубых глазах таилось выражение робости. Она казалась совсем еще ребенком.
Многие ученицы, поступавшие в это учебное заведение, впервые в жизни надолго разлучались со своими близкими и потому чувствовали себя неуверенно. Судя по глубокому трауру, миссис Харрис недавно овдовела, а значит, Сорча тоже понесла потерю, лишившись отца.
— Может быть, нам все же не стоит расставаться, мама? — неуверенно спросила девочка.
— Нет, дорогая моя, мы сделаем так, как решили. Я не сомневаюсь, что все будет хорошо, — произнесла миссис Харрис с легким ирландским акцентом. — Ступай, познакомься со школой и новым распорядком жизни, а я заеду за тобой в воскресенье, и мы вместе отправимся в церковь. Надеюсь, ты будешь вести себя хорошо.