Дьявольский вальс
Шрифт:
– Дон Херберт, – повторил Майло. – Первая буква как у Хувера?
– Среднее имя Кент. Как у герцога.
– Отлично. Попытаюсь найти след до окончания смены.
– Был бы признателен.
– Прояви свою признательность, накормив меня. Приличная еда в доме есть?
– Я полагаю...
– А еще лучше haute cuisine [27] . Я что-нибудь подберу. Чтобы вкусно пожрать, очень дорогое, и все за твой счет.
Он заявился в восемь часов, держа на вытянутых руках белую коробку. На крышке – изображение ухмыляющегося островитянина в юбке из
27
Поварское искусство (фр.).
– Пицца? – спросил я. – А как же насчет haute и очень дорогого?
– Подожди, пока не увидишь счет.
Он отнес коробку в кухню, поддел ногтем бечевку, снял крышку, вынул кусок и съел его, стоя у стола. Затем вытащил другой кусок, отдал его мне, взял еще один себе и присел на стул.
Я взглянул на свой кусок. Расплавленный сыр, украшенный грибами, луком, перцем, анчоусами, колбасой и множеством других продуктов, которые я не мог определить.
– Что это такое, ананас?
– И манго. И канадский бекон, и брэтвурст, и чоризо [28] . То, что ты держишь, приятель, настоящая «Паго-Паго пицца» со Спринг-стрит. Предельно демократичная кухня. По кусочку от всех видов пищи. Урок гастрономической демократии. – Он ел и разговаривал с набитым ртом: – Маленький индонезиец продает это с прилавка поблизости от центра, и люди выстраиваются в очередь.
28
De nada* – Он потряс банку. Пустая. Облокотившись на стол обеими руками, Майло взглянул на меня.
Сорт свиной колбасы.
– Люди выстраиваются в очередь и для того, чтобы заплатить штрафы за нарушение правил парковки.
– Ну, как хочешь, – заявил Майло и опять нырнул в коробку, держа руку под куском, чтобы поймать капли расплавившегося сыра.
Я подошел к буфету, отыскал пару бумажных тарелок и поставил их на стол вместе с салфетками.
– Ого, прекрасный фарфор! – Он вытер подбородок. – Что-нибудь выпьем?
Я вынул из холодильника две банки кока-колы.
– Это подойдет?
– Если холодная.
Покончив со вторым куском, он вскрыл банку и отпил глоток.
Я сел к столу и откусил от куска.
– Неплохо.
– Майло знает толк в жратве. – Он с жадностью отпил еще коки. – Что касается твоей мисс Дон К. Херберт, то к ней никаких претензий: никаких вызовов в полицию не зарегистрировано. Еще одна святая невинность.
Он сунул руку в карман, вынул лист бумаги и вручил его мне.
Дон Кент Херберт, дата рождения: 13 декабря 1963 г.
Рост 5 футов 6 дюймов, вес 170 фунтов, каштановые волосы, карие глаза, автомобиль «мазда-миата».
Внизу напечатан адрес: Линдблейд-стрит, в Калвер-Сити.
Я поблагодарил Майло и спросил, известно ли ему что-нибудь новое по делу об убийстве Эшмора.
Он покачал головой:
– Относят к обычному голливудскому нападению.
– Подходящий тип для нападения. Был богат. – Я описал дом на Норт-Виттиер.
– Не знал, что исследовательская работа так хорошо оплачивается, – заметил Майло.
– Не
– То есть заплатил за свое поступление на службу?
– Такое случается.
– Я хотел бы спросить вот о чем. Это касается твоей теории, почему Эшмор начал проявлять любопытство. Кэсси поступала на лечение и выписывалась из клиники, начиная с момента рождения. Почему же он ждал до февраля и раньше не совал нос в чужие дела?
– Хороший вопрос. Подожди-ка.
Я принес выписки, которые сделал из истории болезни Кэсси. Майло придвинулся к столу, я стоял рядом и переворачивал страницы.
– Вот, – нашел я. – 10 февраля. За четыре дня до того, как Херберт взяла историю болезни Чэда. Вторая госпитализация Кэсси из-за проблем с желудком. Диагноз: расстройство желудка неизвестного происхождения. Возможно, сепсис – основной симптом – кровавый понос. Это могло вызвать у Эшмора предположение о каком-нибудь специфическом отравлении. Может быть, его профессиональный интерес преодолел апатию.
– Однако не настолько, чтобы он поговорил об этом со Стефани.
– Верно.
– Поэтому можно предположить, что он искал, но ничего не нашел.
– Тогда почему не возвратить назад медицинскую карту? – возразил я.
– Небрежность. Возможно, Херберт должна была сделать это, но не сделала. Знала, что скоро уходит, и ей было наплевать на бумаги.
– Когда увижу ее, спрошу об этом.
– Ага. Кто знает, может, она прокатит тебя в своей «миате».
– Трепись, трепись, – ответил я. – О Реджинальде Боттомли есть что-нибудь новенькое?
– Пока нет. Фордебранд – сыщик из Футхилла – сейчас в отпуске. Поэтому я заказал разговор с парнем, который его временно заменяет. Будем надеяться, что он посодействует.
Майло поставил банку на стол. Лицо его стало напряженным, и я подумал, что знаю причину. Он думал, известно ли тому, другому детективу, кто он, Майло, такой. Побеспокоится ли он ответить на вызов.
– Спасибо, – сказал я. – За все.
– De nada [29] . – Он потряс банку. Пустая. Облокотившись на стол обеими руками, Майло взглянул на меня.
– Что случилось?
– Ты выглядишь неуверенным. Как будто проиграл.
– Думаю, да. Все это только теории, а Кэсси до сих пор в опасности.
29
Не стоит, не за что (исп.).
– Понимаю, что ты имеешь в виду. Самое лучшее – сосредоточиться, не отклоняться в сторону. Это рискованно в таких запутанных случаях – я-то знаю, часто бывал в подобных ситуациях. Чувствуешь себя бессильным, начинаешь бросаться из стороны в сторону и заканчиваешь тем, что мудрее не стал, а годы прошли.
Он ушел вскоре после окончания разговора, а я позвонил в палату Кэсси. Был уже десятый час, и посещение больных прекратилось. Я представился телефонистке больничного коммутатора, и меня соединили. Ответила Вики.