Дьявольское семя
Шрифт:
— А официантка смогла его описать? — поинтересовался эксперт.
— Да. Она вообще чокнутая на мужиках, поэтому очень хорошо запомнила подробности.
И он повторил описание человека, полученное от девушки.
— Лично мне кажется, что такой парень скорее бывший морской пехотинец, но не левый радикал, — заявил эксперт.
— Теперь их сам черт не разберет, в наши-то дни, — возразил Ховел, — некоторые из этих молодчиков тоже стригут волосы, исправно бреются и моются, так что их и не отличишь от простых добропорядочных граждан.
Желтолицый умник уже начал снова раздражать Эрни, и он больше не хотел обсуждать с ним эту тему, тем более что говорили они на разных языках. Поэтому Ховел наконец отлип от стены и еще
— Но почему? Почему так? Зачем ему было убивать собственную семью?
— Он очень религиозен, — ответил эксперт и как-то странно улыбнулся.
Ховел не понял его и переспросил.
— Он проповедник, но без духовного сана, любитель, так сказать. Очень предан своему делу и Господу Богу нашему, Иисусу Христу. Он, понимаете ли, несет Слово Божие куда только может, на ночь по часу читает Библию. А потом вдруг видит, как его любимый сынок опускается все глубже и глубже на дно: наркотики, марихуана. Папаша начинает также думать, что его дочурка совсем разболталась, не имеет никакого представления о морали, потому что не рассказывает ему о своем парне и не объясняет, почему пришла домой за полночь. Ну а супруга его, слишком уж заботливая мамаша, покрывает детишек, более того, подталкивает их к греху.
— Ну а почему он сорвался в конце-то концов, где повод? — спросил Ховел.
— Его просто нет. Ничего особенного. Он говорит, что все эти мелочи мало-помалу и день за днем накапливались, и настал момент, когда он не смог этого больше вынести.
— А решение проблемы, выход из положения, значит, — убийство?
— По крайней мере для него — да.
Ховел горестно покачал головой, вспомнив симпатичную девчушку, лежавшую на полу в ванной.
— И куда только катится мир?
— Да никуда, — пожал плечами тощий эксперт, — или, по крайней мере, не весь мир.
10
Дождь лил как из ведра, и казалось, никогда не кончится. Высоко над Денвером ветер гнал с востока рваную серую пелену облаков. Вода потоками текла вниз по остроконечным крышам всех четырех крыльев мотеля, радостно журча, устремлялась по желобам к водосточным трубам, с грохотом обрушивалась по ним вниз и, шумно булькая, исчезала в канализационных решетках на тротуарах. Намокшие деревья и кусты, гладкие стены здания и поверхность мостовой матово поблескивали в темноте. На лужайках перед домом грязная вода собиралась в лужи. Тяжелые капли нарушали спокойствие водной глади бассейна, стучали по плитам его бортика и приминали густую траву вокруг. Порывистый ветер бросал дождевые капли под навес и на открытую веранду на втором этаже, куда выходила комната Дойла и Колина. В тот самый момент, когда Алекс закрывал за собой дверь, ураганный порыв мокрого и холодного ветра атаковал его справа. Тут же его синяя блузка и одна штанина промокли насквозь и прилипли к телу. Дрожа от пронизывающей сырости, Дойл обернулся и посмотрел на юг, в направлении самой длинной парковой аллеи, где располагалось дальнее крыло. Ни в одном окне там не горел свет, тьма была густой и плотной. Лишь слабенькие фонари ночного освещения на веранде, расположенные в пятидесяти-шестидесяти футах друг от друга, слегка рассеивали мрак. Тоскливую картину дополнял ночной туман, вившийся вокруг металлических подпорок навеса и сворачивавшийся в небольшие облачка в нишах входных дверей. Как бы там ни было, Дойл был искренне уверен в том, что никому не придет в голову слоняться по улице в такую погоду.
За его комнаткой располагались еще две, футах в тридцати к северу, а дальше шла решетка, за которой следующее крыло мотеля пересекалось с этим, образуя северо-восточный угол внутреннего двора.
Кто угодно, находясь возле двери, мог в одну секунду взбежать вверх по лестнице, быстро и легко скрыться из виду…
Алекс пригнул голову, чтобы дождь не хлестал в лицо, поспешно поднялся наверх и осторожно заглянул за угол.
Изрядно устав от беготни и тревожного возбуждения, он подошел вплотную к стальным перилам и посмотрел вниз. Он увидел все тот же внутренний двор с бассейном, утопающий в зелени. Кусты и деревья шуршали листвой и раскачивались, приводимые в движение ветром и дождем.
Внезапно Алекса сковало жуткое чувство: будто он был один не только на веранде, но и во всем мотеле. Единственное живое разумное существо во всем здании. Комнаты, холлы, кабинет управляющего — все было пусто, покинуто в ожидании какого-то катаклизма. Алекс тряхнул головой, отгоняя наваждение. Тяжелая, давящая тишина, нарушаемая лишь звуками дождя, да мрачные бетонные стены коридоров породили это странное ощущение и питали его до тех пор, пока оно не стало производить жуткое впечатление реальности.
«Не позволяй маленькому запуганному ребенку вновь появиться на сцене, — одернул себя Дойл. — До сих пор ты справлялся. И сейчас не теряй хладнокровия».
Опершись обеими руками на замысловатые перила, Дойл еще несколько минут вглядывался вниз, в темноту. Нет, никто не скрывался в густой тени, среди карликовых сосен и опрятных аллей, обсаженных кустарником.
Перекрещивающиеся тропинки оставались пустыми и тихими.
Окна — все до одного — были темными.
Внизу царила гробовая тишина, изредка прерываемая завываниями штормового ветра да барабанной дробью дождевых капель.
Стоя возле перил, Алекс промок до костей. Его брюки и рубашку можно было выжимать. Влага пропитала даже его обувь, носки сделались ледяными и издавали хлюпающие звуки. Все тело покрылось мурашками, и Алекс уже не мог сдерживать бившую его дрожь. Из носа текло, глаза слезились от дождевой влаги и тумана. Дойл, однако, чувствовал себя гораздо лучше, чем раньше. Хотя он не обнаружил незнакомца, преследовавшего их, по крайней мере он попытался столкнуться с ним. В конце концов, несмотря на укоризненный взгляд Колина, Дойл мог просто остаться в комнате, просидеть там всю ночь, не рискуя ничем. Но он все же рискнул, вот почему сейчас и был доволен собой.
Разумеется, инцидент был исчерпан. Кто бы ни был этот человек и, черт возьми, что бы он ни намеревался предпринять, ковыряясь в их замке, теперь очевидно, что он потерял интерес к игре, осознав, что его противники начеку. Сегодня ночью он уже не появится вновь. А возможно, они вообще не увидят его больше — никогда и нигде.
Дойл развернулся и двинулся было назад к их комнате, и тут все его спокойствие вновь улетучилось в мгновение ока… Приблизительно в сотне футов от него, в том самом проходе, который он обследовал в самом начале, как только вышел из комнаты, в том самом коридоре, казавшемся совершенно пустым и безопасным, из дверной ниши появился человек и побежал к лестнице, ведущей во внутренний дворик в юго-восточном углу. Из-за тумана, дождя и густой тьмы силуэт его был трудноразличим. Дойл увидел лишь бесформенное пятно, тень, фантом… Однако глухие звуки шагов свидетельствовали о том, что это был не бесплотный дух или игра воображения.
Дойл подбежал к перилам и посмотрел вниз.
Высокий человек, облаченный в темную одежду, которая и делала его почти невидимым в темноте штормовой ночи, бежал скачками через лужайку и вымощенные плитами площадки возле бассейна. Вскоре он скрылся под навесом первого этажа, служившим одновременно крышей открытой веранды.
Алекс бросился за незнакомцем, не успев вполне осознать, что делает. Он подбежал к лестнице, рванулся вниз по ступенькам и выбежал на лужайку, где властвовали дождь и ветер.