Дыхание костра
Шрифт:
Так бы оно и было, наверное. Но горы есть горы, Эрко сам, может быть, не знал, в какой степени прав.
Вьюга оставила нас ненадолго. Облетела свои владения, и снова оказались мы в ее эпицентре. Было такое ощущение, что она только брала разгон, когда заставила нас укрыться в расщелине. Теперь раскрутилась на полную мощь. Тренировка кончилась, началась игра — силовая, жесткая, бескомпромиссная. Игра, по сути, в одни ворота. Два измученных, теряющих силы путника — и взбесившаяся
Пришлось делать еще один привал. Незапланированный.
— Хорошо! — в полном разладе с логикой прорычал Эрко.
— Куда уж лучше! — рыкнул в ответ я.— Так хорошо еще не было за весь день.
— Ну, во-первых, день еще не «весь»...
— Во-вторых? — мрачно перебил я.
— Во-вторых, снег и ветер сметают с гор сильный мороз. Начинается оттепель.
— Врешь ты все, Эрик! — Я нарочно назвал его по-домашнему, чтоб не сбивать, настроения.— Меня успокаиваешь и себя заодно. Так вот, не надо, Эрик, прошу тебя, не трать времени попусту. День не весь еще, верно, но больше половины прошло. Может, все-таки на сто восемьдесят?
— Нет! — сказал Эрко решительно.
— Ну тогда одна дорога — вперед! — попробовал я найти единственно верный выход из создавшейся ситуации.— Согласен?
— Согласен, только...— Эрик замялся.
— Какое еще «только»? — не без раздражения воскликнул я.— Выкладывай уж все до кончика.
— Опять честно?
— Если можно.
— Не пойму я что-то, где перед, где не перед.
— Ничего себе проводничок! Куда же ты смотришь?
Эрко встрепенулся, но не обиделся, промолчал. Я выругал себя за нервозность. Легче оттого мне почему-то не стало.
— Как твой нос? — спросил я, чтобы как-то смягчить свою вспышку.
— На месте,—как ни в чем не бывало ответил Эрко, желая, конечно, дать мне почувствовать — понял мое состояние, как надо.— А ваши щеки?
— А шут их разберет! Не о них теперь думать надо.
Эрко согласился, есть заботы и поважнее, но щеки и даже руки и даже ноги мои все же обследовал лично и обследованием тем остался в общем и целом доволен, только заставил меня еще раз умыться снегом. Я в долгу не остался, потребовал, чтоб и он сделал то же самое. После этой операции я сказал:
— В горах ты — дома. Твое слово, Эрко.
Сказал, разумеется, не без ехидства. Но он опять не обиделся. Даже повеселел немного:
— Вот вы смеетесь надо мной, а я в горах действительно дома. Только редко бываю тут. А вы в Москве часто? Тоже все больше в разъездах.
— Верно, но ты шевели мозгами, а то мы тут околеем с тобой.
Эрко с минуту помолчал, потом твердо заявил:
— Не околеем. Стихает опять, чувствуете?
Ветер в самом деле вроде бы поослаб. Похоже было на то, что метель по кольцу ходит. Нашла себе удобное русло меж гор и вертится по нему, как заводная.
— У всякой метели свой характер, свой норов,— авторитетно заметил Эрко,— как, например, у тайфунов в Тихом океане. Метелям тоже, по-моему, имена можно давать. Я бы эту Беркутом назвал. Так беркут над зайцем кружит, прицеливается.
Я в ответ невесело рассмеялся:
— Кто же мы с тобой? Зайцы беспомощные?
Эрко тоже хохотнул, но совсем не так мрачно, как я:
— Нет, нет, вы не так меня поняли. Раз разгадали ее маневр, какие же мы зайцы? Мы, мы...
Эрко искал подходящее слово. Я, заслоняясь от порывов ветра, ждал, что придумает мой спутник — себе и мне в утешение. Может, в самом деле
Впрочем, честно сказать, никаких иллюзий у меня на этот счет не было. Короткий зимний день заканчивался. Я мысленно подводил невеселые его итоги. До цели мы, конечно, не дойдем. Да и так ли уж необходимо — поглазеть на холодную мраморную доску в Облепиховом лесу? Ее небось доверху занесло снегами, как заносит нас в эти минуты? За последнюю эту мысль я тут же, надо отдать мне должное, стал сам себя беспощадно ругать. «Малодушный», «неблагодарный», «трусливый» — были в той ругани далеко не самые выразительные слова. Под вой ветра срывалось с моих губ кое-что и гораздо более откровенно-самокритичное. Один из образчиков этой изящной словесности рассердил Эрко:
— Только в панику вдаваться не надо, прошу вас. Эрко завел, Эрко и выведет.
— Эрко в горах — дома,— снова невесело пошутил я над своим проводником.
— Дома,— услышал я очередное, невозмутимо-спокойное.— До-ма! А раз так, кушать надо немножко, да?
— Ты же сказал, метель дает нам передышку. Давай поскорее двигать отсюда!
— Быстро покушаем,— повторил Эрко безапелляционно,— потом сразу и тронемся. Без горючего нам скорости не хватит.
Он решительно еще раз освободился от своего рюкзака, и тут я почувствовал, до какой степени голоден. Заглатывал остатки нашего провианта, не разжевывая, торопясь, но и в спешке успел подумать: какая вчера прекрасная баранья голова была! Только чудики-горожане, вроде меня, не могут оценить по достоинству всех прелестей национальной кухни. Особенно вкусным показался тот спекшийся кусочек, который я положил за щеку, запил вином, но так и не проглотил, слукавил перед хозяйкой.
Рассказать об этом Эрко или нет? Расскажу, пожалуй. И рассказал. Даже о том, как непрожеванное мясо незаметно изо рта вынул.
— И положил, куда бы ты думал? В горшок с фикусом.
Узкие глаза Эрко стали еще уже.
— Ну ты даешь!..
Я насторожился: послышалось мне или он действительно меня на «ты» назвал? Вроде бы не послышалось. Хорошо, очень хорошо, решил я. На брудершафт мы с ним пока не пили, и неизвестно, выпьем ли, а первое «ты» уже есть. У тувинцев, как, впрочем не только у них, это признак особого расположения. И мне, конечно, захотелось услышать слово это еще раз, причем немедленно. Я задал какой-то незначительный вопрос, Эрко не успел ответить: в горах, недалеко от нас, вернее над нами, что-то загудело, заухало — не очень громко, но отчетливо и тревожно. Эрко насторожился, резко закинул рюкзак за плечо и, увлекая меня за собой, бросился в сторону.
— Живей, живей!..— кричал он, но меня поторапливать было не нужно.
Мы не разбирали, куда мчимся. Сейчас важно было одно — как можно быстрее выбраться из опасной зоны, во что бы то ни стало разминуться с лавиной, зашевелившейся в высоте, приготовившейся к броску, готовой в любую секунду сорваться, а может, уже сорвавшейся вниз, набирающей силы и скорость...
— Повезло нам с тобой! Первый раз за весь день повезло,— сказал Эрко, когда мы, совершив бесчисленное количество фигур высшего пилотажа, забились в расщелину, очень похожую на ту, в которой недавно отсиживались во время очередного налета вьюги.