Дыхание ненависти
Шрифт:
Тут активизировалась Мел и, не скрывая своей неприязни ко мне, полила словесным ядом, — Заткнись! Забери свои гадкие словечки обратно и засунь их себе…
— Я не сопливый ребенок, мне не нужны защитники, строящие из себя мамочку! — прервал Крис гонором.
Мелисса взбунтовалась и начала нести чушь о клятве «друг за друга горой», Кристофер все еще пререкался со мной. Но это продолжалось недолго, ровно до того момента, когда тихоня Аарон заткнул каждому из нас рты. Не знаю, как остальных, но меня больше поразило то, что мой друг может поднять голос на своих обидчиков по школе.
— Смешно наблюдать
— Холл, тебе мало лишиться очков, ты, наверное, остатки зрения решил потерять! — съязвил голубоглаз.
— Хватит! Заткнитесь все, долбаные малолетки! Так или иначе, мы в одной связке и неважно, случайность это или что-то иное, — как самый разумный из нас, Питер снова скомандовал, — Нам всем не поздоровится, если мы наткнемся на Тома. А теперь будьте любезны, не открывайте свой рот, не имея для этого полезной информации, — последние два слова парень особенно подчеркнул. — Никаких больше разборок, никаких расспросов или выяснений отношений. Все что вам нужно уместить на данный момент в своих пустых головах, это то, что мы идем в безопасное место, и идем мы туда не останавливаясь! Уяснили?
После разборки мы отправились дальше, с новой силой молчание поразило нас, это напоминает мне ситуацию из детского сада, когда воспитатель ставит всех конфликтующих на место, а потом они полдня дуются на весь мир. Именно так я себя чувствую. Но если вдуматься, эти люди в своей извращенной манере заботятся обо мне. Нас с Ароном могли оставить одних на произвол судьбы, даже не предупредив об опасности, исходящей от дядьки с пистолетом. Значит, чувства человеческие черноволосому и его своре не чужды, а это значит, что возможность правдивости тех слов о привязанности не исключена.
О чем я вообще думаю? Видели бы меня мои родители, от того что я творю у них бы глаза на лоб полезли. Они явно не желали собственной дочери криминальных разборок и дружбы с подозрительными людьми. Меня не должно быть здесь, не хочу бродить по тропам, где не ступала нога человека, не хочу выяснять отношения с подлым голубоглазым придурком, мне не нужны все эти происшествия, которые многие на моем месте посчитали бы романтикой! Но я не вижу ничего восхитительного и вдохновляющего в том, чтобы разгуливать в грязной одежде с царапинами после аварии. Я хочу домой, но не в дом Браунов, мне нужна моя семья Уильямс, папа Шон и мама Сьюзен. Кто бы знал, как всем своим естеством я жажду только одного — всего лишь обнять их, получить поддержку. Я устала бороться, родители покинули меня слишком рано, я еще ребенок и не готова отвечать за свои поступки. Мне нужны те, кто направит, те, кому действительно не все равно, что творится в моем тонко устроенном внутреннем мирке. С каждым днем становится только хуже!
И в этот момент в мою голову залезают самые грязные мысли, которые уже давно ее не посещали, но рука сама начинает потирать запястье с темными отметинами от давних порезов. Словно старая привычка снова хочет выбиться наружу, но почему-то я не сопротивляюсь. Пальцы начинают трястись, это похоже на тремор у алкоголика, только пойло вроде водки меня не успокоит, мне нужен острый кусочек металла, который проведет тонкую линию, оставив за собой дорожку выступающей наружу крови. От мысли об этом тело содрогается.
— Кимми, ты
— Конечно, все отлично, — я была уверена, что ни на секунду он мне не поверил.
Так, стоп, Уильямс приди в себя! Ты больше не режешь себя, ты больше не издеваешься над телом! — приказала я сама себе, указав внутреннему «Я», что слабости — это непростительная ошибка! Мне не нужна физическая боль, чтобы почувствовать себя живой, достаточно взглянуть в зеленые глаза Аарона, которые кажутся еще зеленее, когда не спрятаны под квадратной оправой очков, и сразу становится ясно, что я живее всех живых. Даже минутке слабости я больше не позволю прокрасться! Шальные мысли сию секунду покидают мои раздумья, им там больше не место! В дружбе настоящая сила, и этот худой парнишка брюнет тому доказательство.
— Аарон, правда, я чувствую себя неплохо, настолько хорошо, насколько можно чувствовать в сложившейся ситуации, — оживленно произнесла я, и в это он уже безукоризненно поверил, даже слов подтверждения не нужно, чтобы это понять, его улыбка сказала мне об этом.
Мой внутренний океан перестал бушевать, волны успокоились, а паническая атака растворилась и превратилась из буйной волны в тихую гладь. Но этот факт не мог поддерживать меня долго, вскоре мои простые человеческие функции дали о себе знать: живот заурчал, и мне дико захотелось что-нибудь проглотить или хотя бы попить воды. Пройдя еще немного, я услышала еще пару желудков, которые запротестовали, и в одну общую фальшивую симфонию потребовали пищу.
— Я устала, — застонала Мелисса, — У меня болят ноги, еще хочу гамбургер и большой пакет картошки, — девушка провела ладонью по животу.
— Мел, не капризничай, все хотят, но почему-то возникаешь только ты, — приглушил страдания блондинки ее брат.
Крис уже еле волок ноги, на каждом, даже крохотном подъеме, он хватался за бок и поджимал нижнюю губу, и после очередной возвышенности он не выдержал. — Питер, если мы еще пару часов пройдем в таком темпе без еды, то смерть от обезвоживания или голода станет более актуальной, чем от дула пистолета, — высказал черноволосый.
— Крис, тебе нужно присесть, — взглянув на парня, произнесла я.
— Как мило, что ты обо мне заботишься, — после этих слов Браун свалился на землю, придерживаясь ладонью за ствол дерева.
Мелисса тут же подбежала к нему, обеспокоенно попыталась осмотреть рану, но Крис не позволил ей, весьма небрежно скинув ее руку со своего торса.
— Далеко здесь цивилизация? — обратился Аарон к «бригадиру» нашей компашки.
— Не особо, если срезать поперек, можно выйти на трассу, а там, возможно, найдется какая-нибудь забегаловка или магазин, — ответил Пит.
— Значит, нам нужно разделиться, одна группа пойдет за продуктами, а вторая останется здесь, так мы будем менее уязвимы, — разумно пояснил брюнетик.
— В этом есть смысл, — согласился Питер, — Пойдешь ты, — указал на Аарона, — и как там тебя, — парень усердно пытался вспомнить мое имя, и с нескрываемой наигранностью, почесывая свои пепельно-белые волосы, сделал задумчивый вид. — Кимберли! — вдруг произнес он, словно выиграл джекпот. — Моя сестра и Крис остаются, как самые истрепавшиеся и непригодные для передвижения двуногие тачки.