Дыхание Осени
Шрифт:
– Ну?
– каркнула болотница.
– Долго мне жать? Эй, любезный, где твоя прыть? Вчера такой бодрый был! Давай, проклинай, я заждалась.
Священник молчал. Тогда один из державших его парней отвесил клирику подзатыльник.
– Дама ждет, - поощрил священника солдат.
– Не кобенься, скажи, чего там у тебя.
– Не стану, - выдохнул клирик, старательно воротя лицо от живого ожерелья, - не буду потакать мерзостям.
– Скучный ты, - объявила Глоада.
– А ну, погодите, я сейчас.
Принцесса отошла от окна, отшвырнула
– Милый, а ты не собираешься выйти к людям? Если ты правитель, то хоть изредка должен показываться народу. Так полагается.
Кевгар глядел на неугомонную подругу и кривил рот - улыбался. Он вспоминал давешние слова Глоады о том, что пестро украшенные люди и твари должны быть ядовиты. Некромант думал о серых платьях Глоады. Теперь он, кажется, знал, почему она так неряшлива в одежде.
Болотница в одном платье, даже не обувшись, побежала на крыльцо. Когда она возникла в дверном проеме, толпа на площади дружно вздохнула и качнулась - горожане непроизвольно сделали шаг назад. Девушка подскочила к священнику и уставилась на него, тот бы и рад был отшатнуться, наверное, он бы даже побежал прочь, но его крепко держали воины в сером.
Глоада оглядела клирика с ног до головы.
– Ну?
– хмуро осведомилась она.
– Почему не проклинаешь? Может, скажешь, я не заслужила десятка-другого глупых слов? Отвечай!
Клирик шумно задышал и повертел шеей, от чего лягушки снова зашевелились. Отвернувшись, священник сипло прошептал:
– Да.
Большего он из себя не сумел выдавить.
– Отпустите его.
Серые отступили.
– Ну, так что "да"?
– Проклятий... заслуживаешь.
– А!
– Глада усмехнулась.
– Уж я старалась. Раз заслуживаю, валяй, проклинай меня. Или - марш в храм и возноси молитвы за мое здравие. Это мой город, понял? Все, что здесь находится, исполняет мою волю. А тебе, братец, я даю право выбора. Или проклинай, или превозноси, в стороне не останешься, и не надейся.
– Я... не хочу...
– Нет уж, красавчик, сам напросился.
Клирик, наверное, только теперь осознал, что его больше не держат. Дрожащими руками стянул ожерелье и швырнул на мостовую. Потом вдруг сорвался, завизжал, стал топтать ни в чем не повинных лягушек сандалиями и визжать:
– Вот! Вот!
– Смотри-ка, - заметила Глоада, - а в этой гнилой колоде еще есть немного сухого дерева, годного для растопки.
Горожане попятились. Те, кто был в задних рядах, не могли видеть, что происходит у входа в палас, однако когда их начали отталкивать - с готовностью отступали.
– Вот!
– Ну, хватит, хватит. Что-то ты больно разошелся... Конечно, лягушка не может сделать тебе ничего дурного, поэтому ты и убиваешь ее. Попробовал
– Вот!
– вскричал священник.
– Гляди, как я попираю создания Гангмара! Гляди, мерзкая девка! Вот так поступит с тобой Гилфинг Светлый! Вот! И вот!
Болотница сделал шаг, и клирик тут же скис. Отодвинулся от раздавленного ожерелья и втянул голову в плечи.
– Гилфинг, говоришь?
– Глоада прищурилась.
– А сам ты, конечно, не осмелишься. Тебе нужен кто-то большой, чтобы спрятаться за его спиной. Все вы, здешние таковы. Рады ударить беззащитного, но боитесь того, кто глядит вам в глаза. Чего взгляд отводишь? А?
– Я в твоих руках, можешь убить меня! Я не боюсь!
– Врешь, боишься. Только и способен, что лягушек топтать да визжать, как баба. Вы все боитесь... но боитесь так скучно, неумело... и постоянно врете - себе и мне.
На крыльце показался Кевгар, брат маршал не мог явиться босиком и в одной рубахе перед толпой, это только Глоаде были безразличны условности. Кевгар был в черном наряде, в тяжелых сапогах и со здоровенным кинжалом на поясе.
– Ты слышал, дорогой?
– обернулась к нему Глоада.
– А здесь вовсе не так забавно. Может, плюнуть на этот сброд и вернуться в Вейтрель? Там, по крайней мере, никто не строит из себя храбрецов. Я думала, что хоть этот детина окажется способен на поступок, но и он - такой же трус, как и прочие. Уедем отсюда?
Улыбка замерла на лице Риспа. Рука скользнула в карман и скомкала письмо - нет, нет, не пора. Не пора еще рвать с гевским королем, эти двое безумцев в любой день могут оставить его, Риспа, и прощай тогда не только графство, но и жизнь... О, судьба!..
– Уедем отсюда?
– повторила Глоада.
– Или сперва научим их бояться, как следует?
Кевгар подал плечами - он был согласен на все, что предложит драгоценная принцесса.
А Глоада уже утратила интерес к горожанам, забава оказалась вовсе не такой уж увлекательной. Парочка возвратилась в спальню. Принцесса завалилась в кровать, а Кевгар достал из ларца толленорн. Почему-то вдруг вспомнилось...
Под ладонями брата маршала оконце прибора стало темнеть, в нем проступили смутные очертания. Потом краски сгустились, в тусклом диске проявилось лицо брата мистика.
– Брат! Брат!
– сипел архивариус.
– Ты здесь? Ты меня слышишь? Брат, мы ждем тебя, вернись! Ты нужен Черному Кругу!
– У вас что-то стряслось?
– Кевгар поймал себя на том, что дела Могнака Забытого стали ему безразличны.
– Люди! Дикари! Они подступают из пустыни! Брат, вернись! Этих чужаков много! Ты слышишь?
– Я слышу. Ты же назначил нового маршала? Пусть он заботится о пришлых.
– Нет, нет! Их много, этих людей! Вернись, ты не можешь нас бросить!
Глоада села в кровати и поглядела на любовника. Ей все было слышно. Кевгар покосился на девушку и снова повернулся к толленорну.