Дыхание снега и пепла
Шрифт:
– Йен! – воскликнула я. Бобби резко поднял голову, ошарашенный моим вскриком, но я уже была у двери, спешно стряхивая солому с фартука по пути. Если Йен вернулся, то Джейми…
Он вошел через парадную дверь, как раз когда я выбежала в прихожую, и тут же схватил меня за талию, осыпая страстными поцелуями, которые пахли солнцем и пылью, и царапая щетиной, колючей, как наждачная бумага.
– Ты вернулся, – сказала я зачем-то.
– Да, и не один, а с индейцами, – отозвался он, хватая меня за зад обеими руками, и страстно потерся жесткой щетиной о мою
Он отпустил меня и резко выпрямился, одновременно стягивая с головы шляпу и подчеркнуто небрежно опуская ее себе на бедро.
– Да, сэр, – сказал Бобби довольно мрачно. – Мистер Йен тоже вернулся? – В голосе его при этом не звучало особой радости: если возвращение Йена и отвлекло Лиззи от Манфреда – а оно отвлекло, – это никак не переключало ее внимание на Бобби.
Лиззи тем временем оставила маслобойку на несчастного Манфреда, который вращал ручку с явным отвращением, и, смеясь, побежала в сторону конюшен с Йеном, должно быть, чтобы показать ему теленка, который родился в его отсутствие.
– Индейцы, – сказала я, вспоминая, о чем говорил Джейми. – Какие еще индейцы?
– Полдюжины чероки, – ответил он. – А это что? – Он кивнул на след из соломы, ведущий в мой кабинет.
– Ах, это. Это эфир! – сказала я радостно. – То есть скоро будет эфир. Я так понимаю, индейцев нужно накормить?
– Да, я скажу миссис Баг. Но с ними молодая женщина, которую они подобрали по пути, чтобы ты ее подлатала.
Джейми уже устремился в сторону кухни.
– О? Что с ней?
– Зуб болит, – коротко отозвался он и толкнул дверь в кухню. – Миссис Баг! Где вы? Эфир, саксоночка? Ты же не имеешь в виду флогистон, правда?
– Не думаю, – ответила я, пытаясь припомнить, что вообще такое «флогистон». – Но я говорила тебе про анестезию, помнишь? Это и есть эфир, разновидность анестетика, – он усыпляет людей, и их можно оперировать, не причиняя им боли.
– Полезная штука на случай зубной боли, – заметил Джейми. – Куда делась эта женщина? Миссис Баг!
– Так и будет, но потребуется немного времени, чтобы его приготовить. Сейчас придется обойтись виски. Думаю, миссис Баг в летней кухне – сегодня хлебный день. Кстати, раз уж мы начали говорить об алкоголе…
Он уже открыл заднюю дверь, и я поспешила за ним вслед на крыльцо.
– Мне понадобится много качественного алкоголя для эфира. Можешь принести мне завтра бочонок посвежее?
– Бочонок? Боже, саксоночка, что ты собираешься с ним делать? Принимать ванны?
– Ну в общем-то да. Только не я, а купоросное масло. Нужно осторожно влить его в ванну с горячим спиртом, и оно…
– О, мистер Фрэзер! То-то мне казалось, кто-то меня кличет. – Рядом с нами неожиданно возникла улыбающаяся миссис Баг с корзиной яиц в одной руке. – Как я рада снова видеть вас дома целым и невредимым!
– И я рад, миссис Баг, – заверил он ее. – Сможем мы накормить ужином полдюжины гостей?
На
– Колбаса, – объявила она. – И репа. Идем-ка, малыш Бобби, подсобишь мне.
Отдав мне яйца, она схватила за рукав Бобби, который вышел следом за нами, и потянула его в сторону грядок. Я вдруг почувствовала себя так, будто оказалась на кружащейся карусели, и ухватила Джейми за руку, чтобы не упасть.
– Ты знал, что Бобби Хиггинс влюблен в Лиззи? – спросила я.
– Нет, но если это так, то не сулит ему ничего хорошего, – индифферентно ответил Джейми.
Решив, что мои манипуляции – это приглашение к действию, он забрал корзину с яйцами и поставил ее на землю, затем прижал меня к себе и снова поцеловал – на этот раз не торопясь, но по-прежнему пылко. Джейми оторвался от моих губ со вздохом глубокого удовлетворения и обратил свой взор на летнюю кухню, которую мы возвели в его отсутствие. Это была небольшая прямоугольная постройка со стенами из грубого полотна и крышей из сосновых веток, внутри стояли очаг и дымоход, посередине помещался большой стол. Оттуда доносились соблазнительные ароматы поднимающегося теста, свежеиспеченного хлеба, овсяных лепешек и булочек с корицей.
– Так вот, насчет четверти часа, саксоночка… Думаю, если нужно, я могу управиться и быстрее…
– Я не смогу, – твердо сказала я, но позволила себе несколько нежных прикосновений. Лицо у меня горело от его жесткой щетины. – А когда у нас появится время, то, надеюсь, ты расскажешь мне, чем таким занимался, чтобы случилось вот это…
– Смотрел сны, – ответил он.
– Что?
– Мне всю ночь снились ужасно неприличные сны о тебе, – пояснил он, поправляя штаны в районе паха. – Каждый раз, когда я переворачивался, я ложился прямо на свой член и просыпался. Это было ужасно.
Я расхохоталась, и Джейми принял уязвленный вид, хотя было видно, что он и сам сдерживает смех.
– Хорошо тебе смеяться, саксоночка, у тебя такой штуковины в штанах нет.
– Да уж, к счастью, нет, – согласилась я. – А что за… хмм… неприличные сны?
Я увидела лукавую искорку в глубине голубых глаз, когда он посмотрел на меня. Джейми вытянул палец и нежно провел им по моей шее, затем ниже, по изгибу груди, до того места, где кожа скрывалась под тканью платья, и по тонкой материи, которая накрывала сосок, – последний тут же набух от прикосновения, как гриб-дождевик.
– Из тех, что пробуждают во мне желание взять тебя прямо в лесу – далеко, чтобы никто не услышал, как я укладываю тебя на землю, задираю твои юбки и вхожу в тебя, как в спелый персик, – мягко сказал он. – А?
Я громко сглотнула. В этот интимный момент с тропинки, что шла к дому с другой стороны, послышались шумные приветствия.
– Долг зовет, – заметила я, немного задыхаясь.
Джейми вдохнул поглубже, распрямил плечи и кивнул.
– Что ж, я до сих пор не умер от неудовлетворенных желаний, надо думать, и сейчас выживу.