Дыхание светлячков
Шрифт:
Чем дальше я читала, тем больше во мне крепла уверенность – Сандрелли показывала эту главу вампирам до того, как завершила работу над книгой, и кровососы пребывали в счастливом заблуждении, что их ожидают нескончаемые дифирамбы до самого конца. Легко представить, что перед итальянкой распахивались все двери, о чем после выхода книги клыкастым пришлось крупно пожалеть.
Дальше автору в изысканной манере удавалось одновременно хвалить и унижать вампиров, подавая их недостатки в интересном ракурсе. Становилось понятно, почему книгу целиком не включили в школьную программу. Под очарованием Эрики я испытала страстное желание
Но наслаждаться чтением долго мне не дали – казалось, солнце только что село, но Джаннет уже приехала и потащила нас на прогулку по ночному городу. Я кое-как переставляла ноги, притворяясь, что иду так медленно от того, что любуюсь ночным городом, и слушала болтовню вампирши. К слову, на английском Джаннет говорила хуже нас, так что требовалось немало умственных усилий, чтобы толком воспринять обрушивающуюся на нас информацию. А говорила вампирша, как ни странно, о профсоюзе мертвецов, после Конца Света сформировавшемся во Франции рекордно быстро. Сейчас, когда позволяют технологии, государство даже оплачивает гражданам так называемые «вторые тела». Любой, кто погиб до достижения старости, которая почему-то автоматически приравнивалась к «хорошо прожитой жизни», мог подать заявку на включение в очередь по квоте «вторых тел». Если в провинции закончились места, гражданину могли предложить переезд в другой город…
Хитросплетения правил относительно «второго шанса» напоминали целый лабиринт, и послужили бы отличным материалом для новой книги Сандрелли, но неприятное чувство мешало полностью вникнуть в услышанное. Для чего Джаннет затеяла этот разговор?..
– Но с моей помощью это выйдет гораздо быстрее, – веско закончила вампирша, и все стало на свои места.
Худшее опасение подтвердилось, и я неосознанно сжала руку сестры, что не укрылось от глаз «бессмертной». Но прежде, чем она успела что-то сказать, Тали уже спрашивала о том, что нужно для получения подобной помощи:
– Мы с сестрой хотели бы оставить все как есть. Я – любительница экстрима, несовместимого с жизнью, а Тая с детства подумывает о смерти. Но вот мама бы не отказалась. Я не стала бы обсуждать это с посторонними, но чувствую, что тебе можно доверять. Так вышло – наш папа жив, и… ты ведь понимаешь, они любят друг друга, и папа даже не помышляет об измене, а у нас в России со «вторыми телами» серьезные проблемы…
И Тали принялась расхваливать правительство Франции. Лесть и трагическая любовная история произвели на Джаннет нужное впечатление – вампирша растрогалась и пообещала всяческую помощь нашей семье. Даже слова о моем возможном самоубийстве вызвали у кровососки умиление. Она всплакнула, что-то неразборчиво говоря между всхлипами о редко встречающихся глубоких родственных чувствах и о том, как ей повезло нас встретить.
Я выждала время, когда разговор перешел на другую тему, и незаметно воспользовалась дистанционным пультом. Остатки игрушки Ылкэпэнера в мешочке на шее у Тали зажглись таким же цветом, что и мертвые светлячки. Джаннет, прилежно исполнявшая роль подруги в своем понимании – рассказывая про взаимоотношения Патриса, Северина и обожающей пить кровь влюбленных друг в друга мальчиков Ивонн, замолкла на полуслове.
Тали нахмурилась, с сосредоточенным видом прикрыла мешочек ладонью, и «призраки» успокоились спустя пятнадцать секунд.
– Жаль, что нам скоро
– Есть интересные музыкальные инструменты, – подхватила я. – У алеутов это «чаях» – многострунная цитра, а у кетов костяные или деревянные варганы. Правда, варган маленький, выглядит не внушительно, если ты, конечно, не будешь играть на нем. Есть санквалтап, цитра в форме лодки, ее хантыйское название – нарс-юх… – я вовремя прикусила язык, едва не сболтнув, что этот инструмент частенько изготавливают из осины, как и колья для ликвидации «бессмертных» в древние времена. – Что тебя больше привлекает? Может, привести обычный русский самовар? Балалайку?
– Хочешь настоящий шаманский барабан? – предложила Тали. – Или национальную одежду? Есть двойные меховые шубы, с капюшонами, украшенными оленьими ушами и разноцветными кисточками. Продавцы после Конца Света полюбили врать, что это улучшает слух…
– Наверно, что-нибудь красивое из дерева… на ваше усмотрение… – растерялась Джаннет.
В попытке собрать мысли в кучу, она зашла в книжную лавку, специально для вампиров работавшую ночью, но ничего о сувенирах с Севера, ровно как и о наших родных краях, там, разумеется, не нашлось.
Зато книга «Сто и одна версия причин Конца Света» наконец перешла в нашу собственность, но вдобавок к ней Джаннет подарила какие-то романы из своих любимых. Эти книги, разумеется, требовалось перевести с французского, а пока мы не освоили язык, «бессмертная» пояснила, что один из романов о принцессе, хлеставшей принца кнутом, и посоветовала ускорить изучение языка, чтобы и мы насладились этой невероятно захватывающей прозой.
Нам удалось состроить заинтересованные лица. К счастью, почти невесомые прикосновения пальцев к коже выходили даже тише биения сердца, и оставались неслышными для ушей вампирши, так что изучи Джаннет азбуку Морзе, она и тогда бы не услышала безмолвных переговоров между мной и Тали. Закончив совещаться, мы выбрали еще несколько книг с той же полки – уже за собственные деньги.
Джаннет пришла в восторг от нашего выбора, твердя, что не ошиблась в нас, а мы тем временем строили коварные планы, как по возвращении домой соберемся с друзьями всей компанией и позвав одного знакомого городского зазнайку, знающего французский, попросим переводить вслух…
К концу смены под яблонями стали натягивать темные полотна – цветы во всем саду проредили, и, как охотно пояснила одна из работавших вместе с нами француженок, теперь оставалось только ждать, когда опадут лепестки с завязавшихся соцветий. Для их сбора и предназначались полотна, чтобы сохранить как можно больше лепестков.
Обратно мы возвращались на общественном транспорте, ехавшем совсем другим путем, нежели нас отвозил Северин, и смогли увидеть соседний сад. Яблони там закрывались ровными рядами стеклянных сооружений, создававших впечатление оранжереи с тропическими садами. Мне показалось это крайне глупым – зачем прятать за стеклом деревья, отлично переносившие местный климат? Дальнейшие расспросы только усилили чувство нелепости происходящего. Четких ответов никто из окружающих не желал давать. А с яблонями точно было что-то не так, но мы с сестрой и в этот раз не обнаружили ничего особенного.