Дыхание земли

Гедеон Роксана Михайловна

Надев серую фетровую шляпу с темной вуалью, я принялась будить сына. Для него тоже полагался полный костюм версальского щеголя: шелковые чулки, светлые панталоны, батистовая рубашка с галстуком цвета чайной розы, молочно-белый жилет и серый камзол, отделанный золотистыми кружевами. Были даже башмаки с пряжками и шляпа – все для мальчика его возраста. Я аккуратно причесала густые черные волосы Жанно.

– Ты готов, – сказала я, целуя его в лоб. – И ты так хорошо выглядишь, Жан. Дед гордился бы тобой.

Он, в свою очередь, смотрел на меня с восхищением.

– Ты… ты такая красивая, ма! Такая нарядная!

В конце концов мы оба рассмеялись.

И тут

шум раздался за дверью. Я услышала английскую речь, которую не разобрала, потом кто-то сказал по-французски: «Благодарю вас, капитан!» После этого дверь без стука распахнулась, и к нам ввалился некий молодой человек.

Снимая шляпу, он воскликнул:

– Честь имею вас приветствовать, мадам!

Я попятилась, почувствовав внезапный ужас. Мне показалось, что передо мной стоит сам граф д'Артуа. Тот и в то же время не тот! Лет на пятнадцать моложе. Сходство было поразительное. Я смотрела на молодого человека и ничего не могла понять.

– Простите, – проговорила я, – кто вы такой?

– Герцог Ангулемский к вашим услугам, мадам.

Он был красив, строен, изящен – совсем как граф д'Артуа. Только мне необыкновенно трудно было поверить, что мой бывший любовник имеет такого сына. Графу д'Артуа самому-то только тридцать семь, а его сыну – двадцать один год!

– Принц послал меня обеспечить вам достойную встречу, мадам. С фанфарами и пушками вас, конечно, встречать не смогут, но хорошая шлюпка, дом и ужин вам обеспечены!

Быстро взглянув на Жана, герцог добавил:

– Отец ждет вас не дождется, принцесса.

На этот раз его голос прозвучал совсем тихо.

Я подумала, каково ему, законному сыну принца, ехать встречать чужую женщину, любовницу отца, соперницу матери. Для подобной ситуации он держался с отменными самообладанием и дружелюбием. Я не могла только понять жестокости принца. Зачем это было нужно – впутывать в дело молодого человека?

– Я готова следовать за вами, ваше высочество, – сказала я быстро.

– Шлюпка ждет вас.

Резко повернувшись на каблуках, юноша вышел.

– Он даже не заговорил со мной! – заметил Жанно.

– Ничего. Мы ведь едем к папе, не правда ли?

Я поспешно надела темный плащ, набросила на голову капюшон и, взяв сына за руку, твердым шагом вышла на палубу.

Море бурлило. Матросы, сидевшие на веслах, были мокры до нитки. Я порадовалась, что надела плащ: дождь лил как из ведра. Туман собрался над островом, окутал его непроницаемой пеленой. Лишь изредка, подходя очень близко, удавалось заметить огни английских кораблей, стоявших на рейде. Волны захлестывали шлюпку, и я только теперь, после многих часов пути, ощутила приступ морской болезни.

Для Жана это все было ново и необычно; вне себя от волнения и восторга, он разговаривал с матросами, а с герцогом вел себя так же молчаливо, как и он с ним.

– Долго ли ваш отец думает пробыть на Йе? – спросила я.

Герцог улыбнулся.

– Пожалуй, до тех пор, пока не решится высадиться на побережье. Если будет такая возможность.

– А кто еще сейчас на острове, кроме вас и принца?

– Епископ Дольский, граф де Шаретт и мой брат, сударыня.

Ах, так и герцог Беррийский здесь! Он, должно быть, года на два младше. А имя графа де Шаретта меня просто-таки поразило. Что может быть отвратительнее, чем встреча с ним?

– Мы прибудем как раз к обеду, – произнес герцог.

На берегу нас уже ждала карета. Остров был маленький, и уже через десять минут мы прибыли на место. Это был старый каменный особняк, построенный, вероятно, еще при Екатерине Медичи. Сад был густой и пышный,

но сейчас мокрые деревья выглядели не очень весело. За провожатым и герцогом мы прошли по дорожке, усыпанной мокрым песком; слуга распахнул дверь, и мы оказались в прихожей.

– Отец сегодня дает обед, мадам, – произнес герцог Ангулемский. И, обращаясь к дворецкому, добавил: – Доложите, что…

– Нет, – сказала я. – Не надо докладывать.

Герцог мгновение смотрел на меня, потом кивнул.

– Хорошо. Его высочество в гостиной. Прощайте, мадам.

Молча сбросив плащ на руки лакею, не снимая ни шляпы, ни перчаток, я пошла вперед. Мельком заметила себя в зеркале – стройную, строгую, золотоволосую… Я тихо толкнула дверь – она подалась назад без малейшего скрипа.

В старинной гостиной, обставленной тяжелой мебелью из черного дуба, был жарко растоплен камин. Брызги дождя заставляли позванивать стекла в окнах. Свежий кофе остывал в кофейнике. Тяжелые портьеры были едва раздвинуты, и сумерки разгонялись лишь красноватыми отблесками пламени. В этих-то отблесках я и увидела кресло с высокой спинкой, а в кресле знакомого человека. Он сидел спиной ко мне, скрестив стройные ноги в чулках и башмаках с перламутровыми пряжками; на нем были только рубашка, кюлоты и жилет, расстегнутый на груди. Волосы, черные и волнистые, были напудрены и собраны назад – их легко стягивала бархатная черная лента.

Человек повернулся ко мне в профиль, а уж профиль-то мне был знаком – гордый, красивый, с орлиным носом, свойственным всем Бурбонам…

Я пошла по ковру, такому мягкому, что в нем тонули ноги, потом остановилась и произнесла только несколько слов:

– Это я, здравствуйте, Шарль.

Этого было достаточно.

5

Он вскочил, как тигр, приготовившийся к прыжку. Я стояла не шевелясь, пораженно читая на его лице мгновенно вспыхнувшую страсть и, как и раньше, понимая, что не могу ему сопротивляться. Когда я была юна – он имел надо мною власть. Но вот прошли годы – и почти ничего не изменилось… С чего я взяла, что разлука уничтожила наши чувства?

Принц подошел, его руки скользнули вокруг моей талии, прижали к себе очень близко. Он молча снял с меня шляпу, стянул перчатки, и все так же ни на дюйм не отпуская от себя, провел рукой по моим золотистым волосам. Я часто дышала, полуоткрыв рот. Тогда он наклонился, быстро, жадно поцеловал меня. Поцелуй был короток, я не ответила на него. Принц наклонился снова, припал к моим губам неистово, алчно, под напором его губ сначала моя голова, а потом и вся я в изнеможении подалась назад. Одной рукой я оперлась на что-то, другой сжимала его плечо. Его губы проникали в меня неудержимо, почти жестоко, я задыхалась от его страсти и желания, в то же время чувствуя, как бьются наши сердца, – удар в удар… С этим человеком мы совпадали, как руки в пожатии. Его поцелуй был яростный и жадный, будто он ждал его Бог знает сколько времени, и в тот час, когда мы целовались со все возрастающей страстью, его рука почти на ощупь нашла застежку платья, скользнула под грудь, осыпая ее бешеными торопливыми ласками. Другая рука нежно и твердо коснулась моего бедра, привлекла его к себе еще ближе и теснее, так что самым сокровенным краешком своего тела я ощутила прикосновение его мужской плоти, напрягшейся сильно и уверенно. С ног до головы меня потрясла сладкая дрожь. Я почувствовала, каким влажным и горячим становится лоно, как я умираю и рождаюсь заново – женщиной, и тогда, не выдержав жара, мгновенно охватившего все тело и самые глубокие уголки души, я застонала.