Дырка для ордена
Шрифт:
За окнами снова летел крупный снег, да и бордовые шторы задергивали их до половины, отчего сумрачно было, неуютно как-то в комнате. И зябко. Чувствуя это, хозяин сразу включил настольную лампу и крутнул ручку климатизатора.
– Держите себя запросто. – Кирилл Антонович бросил пальто на спинку дивана, однако гостю указал на рогатую вешалку справа от двери.
И Вадим действительно, непонятно даже почему, ощутил некоторую легкость. В конце-то концов, вся официальщина позади, мыслимые и немыслимые награды и почести он получил, теперь о чем же комплексовать? Своим начальником
– Олег Константинович намекнул нам, полковник, что отпраздновать вашу удачу совсем не грех. Да мы бы и без него догадались, правда? – хитро улыбаясь, сказал начальник Тайной канцелярии, извлекая из тумбы стола бутылку коньяка и крупный, очень спелый лимон.
И таким предвкушением светилось его лицо, что Вадим подумал, а не тайный ли вы алкоголик, господин Лисафьев? Только простое соображение, что выпить Кирилл Антонович мог бы и без него, и в любое время, и в любом количестве, в корне ликвидировало бестактное подозрение. Ну хочет тебя хороший человек поздравить с чином и орденами, так что же кочевряжиться?
И выпили, и закусили, и еще раз выпили.
Вадим почувствовал, что способность провидения ближайшего будущего, вдруг оставившая его во дворце Регента, снова к нему возвращается.
– Так что же, полковник, мы с вами будем делать? – спросил Лисафьев, промокнув губы салфеткой и закуривая. – Князь свое пожелание высказал, но мы что будем делать? Фер то ке? [21]
– Не совсем улавливаю вашу мысль, – осторожно сказал Ляхов, на самом деле все прекрасно понимая.
21
Намеренно искаженное французское выражение, долженствующее означать: «Делать-то что?»
– Желаете валять дурака? Пожалуйста. Будем рассуждать в этом ключе. Князь при своей обычной широте души дал вам такой карт-бланш, с которым лично я не знаю, что и делать. Ну, вы теперь полковник гвардии. Однако все равно медик. Вашему новому чину соответствует должность как минимум начальника одного из департаментов Главмедсанупра. Или – медслужбы корпуса. Вы готовы ее занять? Я уж не говорю об уровне вашей реальной квалификации, но в вашем довольно замкнутом мире наследников Гиппократа как воспримут появление ниоткуда тридцатилетнего начальника?
Кто вы такой, где учились, с кем работали? У вас есть имя, у вас есть труды? Кто вообще когда-нибудь слышал про врача с фамилией Половцев, хоть в армии, хоть на гражданке? А если завтра появится человек, который скажет – да ведь этот парень семь лет назад сдавал у меня экзамены, а теперь он нами руководит? И ведь наверняка появится..
Ляхов только молча кивнул. Возразить «опричному генералу» было нечего. Все именно так и будет.
– Далее. Только не подумайте, что я пытаюсь ревизовать приказ Великого князя, я просто рассуждаю. В чине полковника гвардии вы готовы принять командование хотя бы полком? Бригадой? Возглавить штаб дивизии?
И
«Играйтесь, играйтесь, господин начальник, – думал он про себя с усмешкой. – Только для чего это вам, пока не пойму. Показать мне, что ли, хотите, что князь князем, а хозяин ситуации все равно вы? Мелковато вроде бы..»
– Так давайте все же уволим меня на гражданку. С чином полковника в отставке и пожалованными орденами я вполне хорошо могу устроить себе частную практику..
Лисафьев вроде бы даже испугался.
– Да кто ж нам такое позволит? Вы просьбу князя слышали? А это куда серьезнее, чем прямой приказ. Хотите быть замеченным в неуважении Величества?
– Так у нас вроде республика. По крайней мере, за пределами Москвы..
– Нравится вам шутить, так шутите, – грустно сказал Лисафьев, снова наливая коньяк.
– А что, наказать можете за неуважение высочайшего мнения?
– Ох, ну как же вы там все наивны, в вашем так называемом свободном и демократическом Петрограде. А Москва для вас, значит, заповедник тирании, навроде времен Ивана Грозного. Опричная слобода. Одного не поймете – здесь-то к вам как к настоящим людям относятся, в меру личных заслуг и качеств, а там – «Либерте, эгалите, фратерните». Дураку, может, и лестно, а умному человеку?
Ляхов понял, что здесь не то место, чтобы развлекаться и тешиться мыслью, несмотря на свое, якобы высокое теперь положение. Тем более чутье подсказывало, что вся эта преамбула – не более чем способ подвести его к мысли, что единственное место, где новоиспеченный полковник будет себя чувствовать просто и комфортно, – это как раз возглавляемая господином Лисафьевым служба.
Но вот туда идти Вадиму категорически не хотелось. Этакая интеллигентская неприязнь к жандармской профессии. А куда деваться?
– Знаете что, ваше превосходительство? Это я только с виду такой дурак, а на самом деле.. Отчего бы вам не отправить меня на учебу? Слышал я, что Военно-дипломатическая академия тоже в какой-то мере входит в круг интересов Олега Константиновича, раз помещается в Москве, а не в Петрограде. Толкового врача из меня явно не вышло, так, может, на новой стезе себя проявлю?
Ляхов понял, что сказал совсем не то, что от него ждали, но и особых вариантов он своим предложением начальнику Тайного приказа не оставил.
Тот довольно долго молчал, пожевывая губами. Потом лицо его просветлело.
– А недурно, очень недурно вы придумали. Масса проблем сама собой снимается. И при деле целых четыре года будете, и образованность свою повысите, с дальнейшей карьерой проблем не будет. Генералом лет в тридцать пять можете стать. А до того, кроме стипендии, полковничий оклад в полном объеме получать будете. Истинно молодец, подполковник Чекменев в вас не ошибся. Да и мы с князем..
Теперь осталось только достойную биографию вам придумать, по документам все провести. Но это нам не сложно. Одно имейте в виду – геройский свой знак вы в нынешней ипостаси носить не будете. Во избежание лишних вопросов. А крестик Георгиевский можете, тут никаких сложностей.