Дьюи. Библиотечный кот, который потряс весь мир

Майрон Вики

– Мальчик.

– Он просто красавец!

– А сколько ему?

– Как он попал в ящик?

Я не отвечала и не могла оторвать глаз от котенка.

– Как холодно.

– Ужасно холодно.

– Самое морозное утро в году.

Пауза, а затем:

– Должно быть, кто-то сунул его в ящик.

– Кошмар!

– Может, пытались спасти его от холода.

– Не знаю… он такой беспомощный.

– И такой маленький.

– Ну красавец! Ох, у меня просто сердце разрывается.

Я опустила котенка на стол. Бедняжка едва держался на лапках. Подушечки на всех четырех его лапках были обморожены, и на

следующей неделе кожа подушечек побелела и сошла. Как бы то ни было, котенку удалось сделать нечто удивительное. Обретя почву, он стал медленно переводить взгляд с одного лица на другое. Когда кто-то гладил его, он подставлял головку под руку и мурлыкал. Он забыл все ужасные события своей маленькой жизни. Забыл жестоких мучителей, которые сунули его в приемный ящик библиотеки. Казалось, он хочет выразить свою благодарность всем, кто спас ему жизнь.

Прошло уже двадцать минут, как я вытащила его из ящика, и настал момент подумать о других вещах: как содержать котенка в библиотеке, где раздобыть мисочки, еду и песок. Котенок пригрелся у меня на груди, и по выражению его мордочки было видно, что он мне доверяет. Так что решение пришло само собой.

Кто-то наконец спросил:

– И как с ним быть?

– Что ж, – сказала я, словно эта мысль только что озарила меня, – может, мы сможем воспитать его.

Глава 2

Прекрасное дополнение

Возможно, кому-то это покажется удивительным, но котенок был счастлив в тот первый день. Он попал в незнакомую обстановку, его окружили непонятные чужие люди, каждый из них хотел потискать его, поласкать и посюсюкать с ним, – но при этом оставался совершенно спокойным. Сколько бы мы ни передавали его из рук в руки, в каком бы положении его ни держали, он не стремился вырваться и не волновался. Он никого не пытался укусить и не выпускал свои коготки. В чьих бы руках он ни оказался, он нежился и смотрел человеку прямо в глаза.

Он вовсе не притворялся, к тому же мы ни на секунду не оставляли его без присмотра. Если кто-то выпускал его, например сотрудницу ждала неотложная работа, тотчас к нему тянулись пять пар других рук, готовых подхватить его, держать и ласкать. В первый вечер, когда пришло время закрывать библиотеку, я опустила его на пол и минут пять наблюдала за ним, чтобы убедиться: он сможет добраться до своей миски с едой и ящика с подстилкой. Едва ли его бедные обмороженные лапки в тот день хоть раз коснулись пола.

На следующее утро Дорис Армстронг, наша всеобщая бабушка, матушка-наседка, принесла теплое розовое одеяльце. Мы все смотрели, как она, нагнувшись, почесала котенку шейку, а затем сложила одеяльце и положила на дно картонной коробки. Котенок осторожно залез в нее и устроился, подогнув под себя лапки, чтобы согреться. От блаженства он закрыл глазки, но наслаждаться ему пришлось лишь несколько секунд, так как кто-то вытащил его из коробки, чтобы подержать на руках. Несколько секунд, но ему вполне хватило. В библиотеке сложился дружный постоянный коллектив. И теперь все мы, как члены одной семьи, обустраивали жилье и быт котенка, который был счастлив найти в библиотеке свой дом.

Еще день спустя мы показали нашего малыша внештатному сотруднику библиотеки. Это была Мэри Хьюстон, историк Спенсера и член библиотечного совета. Сотрудники могли принять и полюбить котенка, но права

принимать решение, оставить его в библиотеке или нет, у нас не было. Накануне я позвонила мэру Джонсону, который последний месяц проводил в своем кабинете. Как я и предполагала, эта проблема его не волновала. Он не был одним из наших читателей; даже не уверена, знал ли он вообще о существовании библиотеки в Спенсере. Следующий звонок предназначался юристу мэрии – тому не были известны правила, предписывающие изгонять животное из библиотеки, к тому же он не хотел тратить время на эту проблему. Такая ситуация меня вполне устраивала. Последнее слово осталось за библиотечным советом – группой назначенных мэром граждан, которые контролировали деятельность библиотеки. У них не было принципиальных возражений по поводу содержания кошки в библиотеке, но не могу сказать, что они восприняли эту идею с энтузиазмом. Их ответ был скорее такой: «Что ж, давайте попробуем», чем: «Конечно, мы поддерживаем вас на сто процентов!»

Вот почему встреча с Мэри, членом совета, была очень важна. Не возражать по поводу содержания животного в библиотеке – это одно, а принять конкретное живое существо – совсем иное дело. Вы не можете просто так содержать в библиотеке домашнего питомца. Если ему не свойственно дружелюбие, то у него могут появиться недруги. Если он слишком застенчив или пуглив, то никто не станет постоянно защищать его. Если он проявит нетерпение, ему придется огрызаться. Если у него резвый и неугомонный нрав, то следует ожидать беспорядка. И, кроме всего прочего, ему должно быть комфортно среди людей, и тогда в ответ он будет дарить людям свою любовь. Иными словами, он должен быть порядочным котом.

У меня не было никаких сомнений по поводу нашего мальчика. С того момента, когда в то первое утро он спокойно и уверенно посмотрел мне в глаза, появилась уверенность, что он приживется в библиотеке. У него не трепетало сердечко, когда я держала его в руках, а в глазах не было ни тени страха или паники. Он полностью доверял мне. Так же безоговорочно он доверял всем сотрудникам библиотеки. В этом и состоял его особый дар: полное и безграничное доверие. Разумеется, я тоже доверяла ему.

Тем не менее я испытывала некоторую обеспокоенность, пригласив Мэри в библиотеку. Когда я взяла котенка на руки и повернулась к ней, у меня сжалось сердце. Но стоило котенку посмотреть мне в глаза, как произошло чудо. Между нами возник контакт – он стал для меня больше, чем обычный кот. Прошел всего лишь день, но сама возможность остаться без кота казалась мне немыслимой.

– Вот он какой! – с улыбкой воскликнула Мэри.

Я немного плотнее прижала его к себе, когда она решила погладить его по головке, но Дьюи совершенно не напрягся. Напротив, он вытянул свою шейку и лизнул ладонь Мэри.

– О господи, – сказала Мэри. – Какой очаровательный!

«Очаровательный». В течение следующих нескольких дней снова и снова я слышала это слово, потому что оно точно передавало суть котенка. Он в самом деле был очаровательным котом. Его рыже-белая шубка блестела, и на этом фоне выделялись черные полоски. По мере того как котенок рос, они становились длиннее. У многих кошек бывает заостренный носик или слишком большой, чуть скошенный рот, но мордочка этого котенка отличалась пропорциональным строением. Одни огромные лучистые глаза чего стоят…