Дюна: Дом Атрейдесов
Шрифт:
– Бред, – резко отозвался тлейлакс. – Лето Атрейдес открыл огонь по нашим суверенным кораблям, уничтожил один и повредил мой. Сотни людей убиты. Лето стал причиной самого тяжелого политического кризиса за последние десятилетия.
– Да, да, – поспешно согласился Фенринг. – Но именно вы можете остановить эскалацию этого кризиса, не правда ли, хммм? Шаддам хочет, чтобы его царствование началось с мира и процветания. Можете ли вы представить себе более радостную и великую картину?
– Я думаю только о моем народе, – ответил пилот, – и какой вред причинил нам один
Пилот растянул в улыбке свои тонкие губы. Пистолет, заряженный стрелами, не дрогнул и не отклонился от цели ни на миллиметр. Фенринг понял, каким образом этот человек достиг своего высокого положения. Он был достаточно силен духом, чтобы командовать космическими судами.
– После этого, – продолжил пилот, – император Шаддам сможет сколько угодно наслаждаться миром своего царствования.
– Вы доставляете мне печаль, – сказал Фенринг, не скрывая разочарования. – Я передам кронпринцу Шаддаму ваш ответ.
Он скрестил руки на груди и низко, в пояс, поклонился, потом стремительно выбросил вперед обе руки, ладонями вверх. От этого движения сработало ружье, заряженное иглами, которые вонзились в горло тлейлакса.
Тело пилота свела судорога, руки непроизвольно сжались, и пистолет выстрелил, выпустив стрелы, от которых Фенринг легко уклонился. Пролетев мимо, стрелы воткнулись в стену. Через несколько секунд в стену постучали соседи, требуя тишины.
Не зажигая свет, Фенринг осмотрел результаты своей работы. Все улики были налицо, и тлейлаксы, несомненно, сразу поймут, чьих рук это дело. После безумной попытки покушения на Лето Атрейдеса – несмотря на ясно выраженный приказ Шаддама замять дело – Хайдару Фен Аджидике придется заглаживать свою вину.
Тлейлаксы не без основания гордились своей способностью хранить тайны. Нет сомнения, что они искусно вычеркнут имя пилота из списков свидетелей обвинения, и сделают это так, что никто не найдет никаких следов. Без этого свидетеля позиции тлейлаксов на суде станут слабее.
Однако Фенринг надеялся, что это убийство не сделает тлейлаксов еще более мстительными. Интересно, как отреагирует на него Хайдар Фен Аджидика?
Покидая запертую комнату, Фенринг скользнул в тень. Он оставил тело на месте, на тот случай, если тлейлаксы захотят изготовить из него гхола. В конце концов, этот человек, наверное, был очень хорошим пилотом.
***
Задумывая месть, надо ценить превыше всего предвкушение и все его моменты, ибо исполнение часто сильно отличается от первоначального плана.
Хазимир Фенринг. ?Донесения с Арракиса"
Барон Владимир Харконнен не мог бы испытывать большего восторга по поводу того, как развивались события. Он мог бы, конечно, полнее насладиться, если бы вся Империя оценила изящество его плана, но, к сожалению, он никому не мог раскрыть суть того, что он совершил.
Как глава важного Дома и правитель находящегося на окраине Империи Арракиса, дававшего большую прибыль
Но, конечно, перед всеми этими приятными церемониями, для барона будет тяжкой и досадной обязанностью присутствовать на суде над Лето Атрейдесом. Он хлопнул себя по бедру и растянул в улыбке полные чувственные губы. Что делать, бремя благородства.
Он удобно расположился в плюшевом кресле, положив на колени хрустальную сферу, внутри которой переливались огни. То было голографическое изображение фейерверка, который осветит Кайтэйн в день коронации и свадьбы императора. В углу комнаты находился музыкальный камин, из которого доносилась успокаивающая, вызывающая зевоту мелодия. В последнее время барон часто испытывал необъяснимое недомогание и слабость.
– Я хочу, чтобы ты покинул эту планету, – сказал барон Глоссу Раббану, не отрываясь от хрустальной сферы. – Я не желаю, чтобы ты находился здесь во время суда и коронации.
Широкоплечий и толстогубый человек сразу ощетинился. Его темные волосы были коротко острижены без всякого изящества, которое требовалось для появления в обществе, на Раббане была надета куртка из грубой кожи, и это одеяние еще более подчеркивало его сходство с бочонком.
– Почему? Я сделал все, о чем ты просил, наш план блестяще удался. Почему ты меня отсылаешь? , – Потому что я не желаю, чтобы ты находился здесь, – ответил барон и провел рукой по тщательно подстриженным густым волосам, приглаживая их. – Я не хочу, чтобы кто-нибудь, взглянув на тебя, подумал, что ты имеешь какое-то отношение к тому плачевному положению, в котором оказался бедный милый Лето. У тебя такой.., злорадный вид.
Племянник барона нахмурился и вздохнул, все еще продолжая упрямиться.
– Но я хочу быть здесь. Мне страшно хочется взглянуть в его глаза, когда он выслушает свой приговор.
– Вот именно поэтому-то я и хочу, чтобы ты уехал. Разве это так трудно понять? Ты можешь невольно все выдать. Еще раз тяжко вздохнув, Раббан сдался.
– Но смогу я хотя бы приехать на казнь? – Племянник был опасно близок к недовольству.
– Это зависит от срока казни. – Барон пристально разглядывал свои унизанные перстнями пальцы и прислушивался к металлическому позвякиванию, которое издавали перстни, когда он выстукивал по хрустальной сфере свою любимую мелодию. – В крайнем случае я велю записать это событие ради твоего удовольствия.
Барон с трудом поднялся с кресла и затянул пояс халата, который с некоторых пор стал ему тесноват. Вздыхая, он босиком обошел комнату, посмотрел на украшенную орнаментом массажную ванну, снабженную автоматическим регулятором температуры. Тело Харконнена продолжало страдать от непонятных болей, и он решил лечиться от них ваннами – долгими роскошными ваннами; хорошо бы найти здесь человека, который мог бы правильно массировать его.
Раббан, все еще надувшись от обиды, стоял у выхода из роскошных апартаментов барона.