Дюна: Пауль
Шрифт:
Император извлек из ножен свой криснож и направил острие на графа. Стражники отошли в сторону, и Фенринг напрягся. Все его мышцы окаменели в ожидании. Он смотрел куда-то мимо Пауля, словно видел за его плечом смерть.
— Прошу вас не убивать его, — произнесла вдруг леди Марго.
— Мы умрем в любом случае, — сказал Фенринг, обращаясь одновременно и к жене, и к Паулю. — Толпа в любом случае разорвет нас на куски, как мастера меча Бладда. — Теперь граф, едва заметно дрожа, обратился к Паулю: — Это поможет, если я упаду на колени и стану молить вас сохранить
— Ваше предательство стерло долг воды, — резко произнес Стилгар.
Фенринг сделал вид, что не слышал слов наиба.
— Если мольбы помогут, то я пойду на любое унижение, лишь бы спасти жизнь моей леди.
Не отвечая, Пауль обошел Фенринга, выбирая, куда нанести смертельный удар.
— Вы же понимаете, что я виновен в большей степени, чем она, — лепетал Фенринг. — Я действовал не из верности Шаддаму, и это не был заговор Бене Гессерит, состряпанный леди Марго. Я говорю правду, утверждая, что презираю Шаддама, так как его глупости уничтожили все обязательства, привязывавшие меня к нему. Он не мог дать империи ни единого шанса стать сильной и стабильной. Вообразите только меру его провала — правление Шаддама было таким отвратительным и ненавистным, что многие предпочли ему фанатизм ваших последователей!
Пауль свирепо усмехнулся, но ничего не сказал. Он продолжал молча кружить вокруг графа, который снова заговорил:
— Здесь не было ничего личного э-э… уверяю вас. Моя ненависть к вам была основана на чистой логике. Мне надо было вырезать наиболее злокачественную часть опухоли, чтобы спасти человеческую цивилизацию. Когда Муад’Диб был бы вычеркнут из политического уравнения, то Мари, я или любая марионетка, могла бы получить шанс восстановить устойчивость и величие империи.
Пауль наконец тоже заговорил:
— Вы же понимали, что у Мари практически нет шансов, но решили принести ее в жертву, зная, что у вас может появиться возможность убийства, когда вы будете разыгрывать скорбь.
Глаза Фенринга вспыхнули гневом.
— Я ничего не разыгрывал.
— Да, это так: он не притворялся! — крикнула Марго.
Алия взмахнула перед ее лицом гом-джаббаром.
Не отрывая взгляда от графа, Пауль сказал:
— Сплошные трюки, но в момент моей наибольшей слабости вы едва не одержали победу.
— Здесь чудовище вы, а не я, — ответил Фенринг. Он храбро держался, этот убийца. Потом он повернул голову и устремил взгляд на Марго: — Прощай.
— Прощай и ты, мой дорогой, — ответила она и посмотрела на ядовитое жало в руке Алии.
Пауль понимал, что если бы они с Фенрингом сейчас поменялись местами, то тот не пощадил бы его и Алию. Фрименская половина натуры Пауля требовала крови, как требовала ее и натура Алии. Взглядом она молила Пауля разрешить ей нанести смертельный удар гом-джаббаром.
Пауль остановился, подняв нож с молочно-белым клинком. Интересно, как поступил бы его отец в такой ситуации? Герцог Лето Справедливый. Пауль вспомнил, при каких обстоятельствах отец получил это прозвище. Вспомнил и сказанные
Пауля охватила печаль. Как часто он принимал решения, которых никогда не принял бы отец. Пауль не рассчитывал, что Фенринга будет мучить совесть, несмотря на все его преступления. Граф — не Суэйн Гойре. Но казнить его было бы слишком легким делом. Довольно с него варварства.
Без предупреждения Пауль полоснул Фенринга по горлу, тщательно рассчитав глубину удара.
Леди Марго рванулась к мужу с диким криком:
— Нет!
Граф покачнулся, протянул закованные в кандалы руки к горлу. Но на ладонях остались лишь едва заметные мазки крови.
— По традиции извлеченный из ножен крис должен быть обагрен кровью, — спокойно произнес Пауль. Он невозмутимо вытер обоюдоострое лезвие о сюртук Фенринга и вложил клинок из зуба червя в ножны.
От пережитого потрясения граф едва удержался на ногах. Он еще раз опасливо прикоснулся к горлу и едва не вскрикнул от удивления. Порез на шее шириной был не больше волоса. На коже, как ожерелье, выступили отдельные капли крови.
— Сегодня тебе еще не время умирать, — сказал Пауль. — Каждый раз видя в зеркале этот крошечный рубец, помни, что он мог быть и глубже.
Пауль повернулся к Марго:
— Леди Фенринг, вы потеряли дочь, и это уже страшное наказание за ваше преступление, потому что я знаю: вы искренне любили Мари. Ваше несчастье состоит в том, что вы любите человека, который достоин лишь презрения.
Высоко подняв голову, Пауль взошел к изумрудно-зеленому трону, поднял руку и сделал пренебрежительный жест.
— Много тысячелетий назад над Домом Атрея, моего далекого предка, как говорили, тяготело проклятие. Теперь я получил право проклинать. Слушайте же! Я ссылаю вас обоих на Салусу Секундус, где вы будете навеки, до конца вашей жизни, заперты вместе с Шаддамом Коррино. Пусть ваше отвращение к нему становится все больше и больше с каждым проведенным в его обществе днем.
~ ~ ~
Что в легенде о Муад'Дибе правда, а что — суеверный миф? Я знаю это точно, ибо собирала материал и сама писала историю. Но в любом случае правда о Муад’Дибе поразительна.
В глубокой задумчивости сидела она за своим удобным рабочим столом в тиши личных апартаментов. Эти комнаты больше не казались ей тюрьмой или местом хранения забытых и ненужных вещей. Несмотря на то что Пауль по-прежнему отказывался делить с ней ложе, Ирулан стала для него чем-то большим, чем военным трофеем битвы за Арракин или символической женой. Несмотря на все препятствия, преграждавшие ей путь, она сумела заслужить свое законное место в правительстве Муад’Диба, а может быть, и в истории. Даже Чани не смогла бы исполнить отведенную Ирулан роль.