Дюна (шесть романов)
Шрифт:
– А ты с ним справишься, Гурни?
– Милорд шутить изволит!..
– Пожалуй, Император уже достаточно долго спорит со старой ведьмой – как думаешь, мать?
– Вполне, – кивнула та.
Пауль громко обратился к Императору:
– Ваше Величество, мне кажется, среди ваших людей есть Харконнен?
Император повернулся к нему с поистине королевским высокомерием.
– Я полагал, что мое окружение находится под защитой вашего слова, герцог, – произнес он.
– Я хотел лишь уточнить, – ответил
Император улыбнулся, словно прикидывая что-то.
– Всякий, допущенный к моей особе, становится членом моей свиты.
– Итак, у вас есть герцогское слово, – подтвердил Пауль, – но Муад'Диб – это дело совсем другое. Онможет и не согласиться с вашим определением свиты… Дело в том, что мой друг Гурни Халлек хотел бы убить одного их Харконненов. И если он…
– Канли! – крикнул Фейд-Раута, наваливаясь на охрану. – Это твой отец объявил эту вендетту, Атрейдес! Ты называешь меня трусом, а сам прячешься за своих женщин и хочешь выставить против меня своего слугу!
Старая Правдовидица начала было шептать что-то на ухо Императору, но тот оттолкнул ее:
– Канли, вот как? У канли есть свои, и весьма строгие, правила!
– Пауль, прекрати это! – сказала Джессика.
– Милорд, – взмолился Гурни, – вы же обещали мне, что придет день и я отомщу Харконненам!
– Ты уже отомстил им сегодня, – возразил Пауль, чувствуя охватывающую его отрешенность. Он откинул капюшон, сбросил бурнус и передал его матери вместе с поясом и крисом; принялся расстегивать дистикомб. Вся Вселенная сошлась в фокусе на этой точке и этой минуте.
– Это излишне, Пауль, – сказал Джессика. – Есть и более простые способы…
Пауль стянул дистикомб, вытянул крис из ножен в руках матери.
– Знаю, – спокойно ответил он. – Яд, асассин… любое из добрых старых средств.
– Но вы обещалимне Харконнена! – прошипел Гурни, и Пауль увидел бешенство в глазах старика и то, как набух и натянулся шрам от чернильника. – Вы должны мне его, милорд.
– Разве ты пострадал от них больше, чем я? – спросил Пауль.
– Моя сестра, – прохрипел Гурни. – Годы, которые я провел в рабстве…
– Мой отец, – ответил Пауль. – Мои добрые друзья и соратники. Суфир Хават и Дункан Айдахо, годы в изгнании – без титула, без помощи… и еще: теперь это уже канли, и ты не хуже меня знаешь законы вендетты.
Плечи Халлека поникли.
– Милорд, если эта свинья… он же не более чем скотина, которую вы бы просто пнули ногой, прогоняя с дороги, и затем сменили бы оскверненную обувь… Считайте меня палачом, если иначе нельзя, позвольте мне сделать это – но только сами не…
– Муад'Дибу не нужно делать этого, – согласилась
Он взглянул на нее и увидел страх в ее глазах.
– Но герцог Пауль Атрейдес должен сделать это, – сказал он.
– Это же харконненская скотина! – прохрипел Гурни. Пауль мгновение колебался – не открыть ли ему, что и он тоже имеет Харконненов среди своих предков. Но наткнулся на жесткий взгляд матери и сказал только:
– Однако это существо, кем бы оно ни было, имеет внешность человека и, следовательно, достойно какого-то человеческого отношения.
Гурни скрипнул зубами:
– Если он хотя бы пальцем…
– Прошу тебя, держись в стороне, – сказал Пауль, взвесил крис на ладони и осторожно отодвинул Гурни с дороги.
– Гурни! – Джессика коснулась руки Халлека. – В таком настроении он похож на своего деда. Не мешай ему – это единственное, чем ты можешь ему помочь. (И подумала: Великая Мать! Какая ирония судьбы!)
Император изучал Фейд-Рауту: массивные плечи, крепкие мышцы… Повернулся к Паулю – по-юношески стройный, худощавый, гибкий, тело не такое – иссушенное, как у жителей Арракиса, но ребра хоть пересчитывай, бедра узкие, под кожей – ни капли жира, так что видно каждое движение мышц.
Джессика склонилась к Паулю и сказала – так, чтобы слышал он один:
– Одно слово, сын… Иногда Бене Гессерит особым образом обрабатывают опасных людей, внедряя в их подсознание кодовое слово при помощи обычных методов стимулирования-наказания. Чаще всего это слово – «урошнор». Если и этого готовили так же – а я почти уверена в этом, – то, стоит ему услышать это слово и его мускулатура расслабится, тогда…
– Не желаю никаких особых преимуществ над этим, – отрезал Пауль. – Дай мне пройти.
Гурни обратился к Джессике:
– Не пойму, зачем ему это? Уж не хочет ли, чтобы его убили и так сделаться мучеником и жертвой? Может, эти фрименские предрассудки вконец затуманили его разум?..
Джессика спрягала лицо в ладонях: она и сама не могла понять, почему Пауль так повел себя. Она чуяла витающую в воздухе смерть и догадывалась, что преображенный Пауль вполне способен и на такое… Все в ней поднялось на защиту сына, но сделать она ничего не могла.
– Так что, предрассудки все-таки? – настаивал Гурни.
– Молчи, – одернула его Джессика. – Молчи и молись.
Лица Императора коснулась мимолетная улыбка.
– Если Фейд-Раута… член моей свиты… согласен, – промолвил он, – я освобождаю его от всех и всяких ограничений и предоставляю ему самому решать, как поступать. – Он повел рукой в сторону федайкинов. – У кого-то из вашего сброда сейчас мой пояс и короткий меч. Если Фейд-Раута желает, он может сразиться с вами моим клинком…