Дюна. Первая трилогия
Шрифт:
– Зуфа – умопомрачительная женщина, я знаю, но ты должна постараться ее понять. Она искренне считает, что ни один из нас не способен делать что-либо сравнимое по ценности с тем, что умеет делать она. Зуфа ни во что не ставит наши способности. О, она вполне отдает себе отчет в том, что ты – талантливый математик, а я – удачливый и умный бизнесмен, но пойми, Норма, что наши умения, на ее взгляд, не могут быть даже поставлены рядом с ее талантами.
Норма заерзала на стуле; она не желала давать своей матери насладиться ее сомнениями.
– Но почему она спрятала
Венпорт рассмеялся.
– Возможно, ее очень смутило то внимание, какого ты удостоилась. – Он сжал ее руку. – Не волнуйся, я вмешаюсь, если твоя мать попытается не дать хода этому приглашению. Знаешь, поскольку она сейчас целиком поглощена своими занятиями с другими колдуньями, то я не думаю, что она станет сильно возражать против того, чтобы я заполнил соответствующие бумаги.
– Ты точно это сделаешь? Моя мать не сможет…
– Позволь, я сам позабочусь об этом. – Он горячо обнял девочку. – Я верю в твои силы и способности.
Действуя от имени Зуфы, Аврелий Венпорт сам послал официальный ответ знаменитому изобретателю, согласившись прислать к нему Норму. Молодая женщина будет учиться на Поритрине и помогать Хольцману в его лаборатории. Для Нормы это был шанс, который выпадает один раз в жизни.
Мать, кажется, даже не заметила отъезда дочери.
* * *
Дом человека везде, так как он – часть его существа.
Даже здесь, посреди диких песков, слушая завывание ветра, Селим продолжал испытывать чувство небывалого счастья. Выживание само по себе превратилось в чудесную игру с пустыней.
Оставив за спиной мертвого червя, он попытался найти небольшую пещеру или расщелину в скалах, где можно было бы переждать стремительно надвигавшийся ураган. Испытывая отчаянную жажду, Селим озирался по сторонам, надеясь увидеть хоть какое-нибудь человеческое жилье, хотя он и сомневался в том, что кто-либо мог оставить след в этой жгучей глуши.
Определенно – никто из живущих.
После бесконечных переселений с одной планеты на другую дзенсунни наконец прибыли на Арракис и поселились здесь в разбросанных вдали друг от друга поселениях. В течение нескольких поколений этот народ-скиталец добывал в пустыне скудное пропитание, но только изредка удалялись люди от своих насиженных мест, опасаясь встречи с гигантским червем.
Дикий песчаный червь унес Селима далеко от космопорта, далеко от жизненных источников, необходимых даже привыкшим к суровым условиям жизни дзенсунни. Перспективы выживания были на самом деле весьма слабыми.
И когда Селим наткнулся на упрятанную в скале древнюю испытательную ботаническую станцию, он едва поверил в свою добрую удачу. Несомненно, это было еще одно предзнаменование, ниспосланное ему Буддаллахом. Это было еще одно явленное ему чудо!
Он стоял перед куполообразным строением, возведенным здесь давно забытыми экологами, которые изучали когда-то Арракис и его нужды. Вероятно, здесь во время сезона бурь жили несколько ученых Старой
Подгоняемый обжигающими ударами песчинок, поднятых усиливающимся ветром – предвестником бури, Селим поспешно обошел покинутую станцию. Он увидел покосившиеся флюгеры, изъеденные временем коллекторы воздуха и другие приспособления для регистрации данных, которые выглядели давно вышедшими из строя. Что еще более важно, он сумел найти входной люк.
Руки и плечи болели после жуткого путешествия на спине песчаного червя. Но Селим, превозмогая боль, простучал всю стену в поисках входа. Он смел в сторону песок и пыль, надеясь найти какой-нибудь ручной механизм, так как батареи давно потеряли свой заряд и перестали функционировать. Надо было попасть в убежище раньше, чем на него со всей своей неистовой силой обрушится песчаный ураган.
Селим и раньше слышал о таких местах. В нескольких из них побывали разведчики и бродяги дзенсунни. Эти автономные станции были размещены на Арракисе в золотые дни человечества, до того, как власть была захвачена мыслящими машинами, до того, как буддисламские беженцы начали искать спасения на других планетах. Этим автоматическим станциям было около тысячи лет, а может быть, и еще больше. Но в пустыне, где изменения окружающей среды происходят медленно, в течение многих тысячелетий, у времени совершенно иной ритм, чем в других климатических условиях.
Селим наконец нашел механизм, с помощью которого можно было открыть люк. Как он и опасался, батареи давно сдохли, и в них хватило заряда только на то, чтобы люк едва приоткрылся.
Ветер уже завывал во всю силу своего пустынного неистовства. Взметнувшийся в воздух песок повис на горизонте, словно черная туча, закрыв солнце. Пыль забивалась в незащищенные глаза и уши, Селим знал, что скоро ветер начнет хлестать его, как смертоносный кнут.
Приходя в отчаяние, он вставил в щель клык песчаного червя и использовал его как поворотный клин. Отверстие немного расширилось, но этого было недостаточно. Из внутреннего помещения станции на Селима пахнуло застоявшимся холодным воздухом. Напрягая из последних сил свои мучительно болевшие мышцы, Селим глубже засунул клык в щель и уперся ногами в скальную породу, чтобы всем телом надавить на рычаг.
Издав последний скрежет, люк поддался и раскрылся. Селим рассмеялся от счастья и бросил клык в помещение, где зуб песчаного червя со звоном ударился о выложенный металлическими плитами пол. Юноша протиснулся внутрь, и как раз вовремя – над головой уже слышался приглушенный рев песчаной бури.
Взметенный ветром песок проникал всюду – в переход, в вентиляционную решетку. Селим изо всех сил потянул на себя край люка. Если он не закроет его в течение следующей секунды, то будет поздно. Надо поспешить. Он все же сумел закрыть люк и заблокировать его. Теперь он был отделен от бушующего за стенами ветра.