Дюна
Шрифт:
– Обычаи меняются, – повторил он.
– Чани, – распорядился теперь Пауль, – отправляйся за моей матерью и привези ее сюда: нам понадобится ее совет…
– Но ты же говорил, что мы все едем на Юг! – возразила Чани.
– Я был не прав, – ответил Пауль. – Харконненов на Юге нет. И война ждет нас в ином месте.
Чани только глубоко вздохнула, принимая новость как подобает дочери Пустыни, принимающей все, что приходится принимать в этой жизни, неразрывно сплетенной со смертью.
– Передашь ей – и только ей – известие:
Чани взглянула на Стилгара.
– Делай как он велит, – буркнул Стилгар. – Мы-то с тобой знаем, что в поединке он бы меня одолел… да я и не смог бы поднять на него руку… даже для блага племени.
– Я вернусь вместе с твоей матерью, – сказала Чани.
– Нет, пришли ее одну, – возразил Пауль. – Инстинкт Стилгара не подвел: я сильнее, когда знаю, что ты вне опасности. Так что ты останешься в сиетче.
Чани начала было протестовать, но умолкла.
– Сихайя моя, – нежно произнес Пауль. А повернувшись направо, встретился с горящим взглядом Гурни.
С того момента, как Пауль упомянул о своей матери, Гурни перестал воспринимать разговор юноши со старшим фрименом.
– Тогда, в ночь набега, Айдахо спас нас… – задумчиво проговорил Пауль; его мысли были о предстоящей разлуке с Чани. – Теперь мы…
– А что случилось с самим Дунканом, милорд? – перебил Гурни. Но он сейчас думал не о Дункане Айдахо.
– Погиб: он ценой своей жизни выиграл для нас время.
Так, значит, ведьма жива! – думал Гурни. Одна из тех, кого я поклялся уничтожить даже ценой своей жизни. Она жива! И герцог Пауль явно не подозревает, какое чудовище дало ему жизнь. Что за дьявольская злоба! Выдать Харконненам его отца!..
Пауль прошел мимо него, вспрыгнул на подиум. Оглянувшись, он увидел, что убитых и раненых уже унесли. Вот и еще одна глава в легендах о Муад'Дибе, с горечью подумал он. Я даже не обнажил свой крис – но по всей Пустыне пойдут рассказы о том, как я один одолел двадцать сардаукаров…
Гурни, не чувствуя пола под ногами, вышел вслед за ним и Стилгаром. Пещера, залитая желтоватым светом плавающих ламп, не существовала более для него. Только – ярость.
«Проклятая ведьма еще жива – а кости тех, кого она предала, засыпаны в тесных могилах. Не-ет, прежде чем я убью ее, Пауль должен узнать всю правду о ней».
7
Как часто гнев заставляет людей отринуть то, что говорит им внутренний голос!
Фримены, собравшиеся в общем зале пещеры, чувствовала Джессика, были охвачены тем самым чувством, которое было памятно ей со дня поединка
Джессика вышла из апартаментов Пауля на подиум, спрятав в складки одежды цилиндрик с сообщением. Она уже успела отдохнуть после долгого путешествия с Юга, хотя по-прежнему досадовала, что Пауль не разрешает пользоваться захваченными топтерами.
– Мы пока еще не в состоянии контролировать воздушное пространство, – объяснял Пауль, – и не можем позволить себе зависеть от привозного топлива. К тому же мы должны беречь и машины, и горючее для того дня, когда нам понадобятся все ресурсы.
Сам Пауль стоял у подиума в окружении молодых воинов. Тускловатый свет плавающих ламп придавал происходящему ощущение нереальности. Все это напоминало бы большой прием – если бы не вездесущий запах, не шорох ног по камню и не шепот.
Джессика смотрела на сына, удивляясь, что тот еще не показал ей свой сюрприз – Гурни Халлека. Это имя напомнило ей о прошлом, о днях любви… об отце Пауля.
Стилгар, окруженный личными бойцами, стоял у противоположной стены, сохраняя молчаливое достоинство.
Нам никак нельзя потерять этого человека, подумала Джессика. План Пауля должен удаться. Иначе… иначе нас ждет огромная трагедия.
Она молча спустилась с подиума, прошла мимо Стилгара, не глядя на него, и приблизилась к Паулю. Фримены один за другим замолкали, расступаясь перед ней.
Она понимала, что это молчание – знак почтительного страха перед Преподобной Матерью. Но в этом молчании был и невысказанный вопрос.
Молодежь при ее приближении отошла в стороны, образовав свободное пространство вокруг Пауля, и это новое к нему отношение опять обеспокоило ее. «Все, кто ниже тебя, неизбежно завидуют твоему положению» – это была аксиома Бене Гессерит. Но ни на одном лице не было и тени зависти. Ореол религиозного почитания удерживал людей в некотором отдалении. И она вспомнила другую аксиому: «Пророки редко умирают своей смертью…»
Пауль посмотрел на нее.
– Время настало, – произнесла Джессика, подавая ему цилиндрик с сообщением.
Один из тех отошедших было парней набрался духу и, взглянув на Стилгара, обратился к Паулю:
– Это точно, время настало. Наконец-то. Ты думаешь вызвать его? Люди могут подумать, что ты трус… если…
– Кто тут сказал слово «трус»?! – рявкнул Пауль, и рука его легла на рукоять криса.
Напряженное молчание опустилось на группу молодежи, затем разлилось по всей пещере.
– Надо кое-что сделать, – решительно сказал Пауль. Говоривший отшатнулся. Пауль, раздвигая толпу, подошел к подиуму, легко вскочил на него, повернулся к фрименам и, призывая к тишине, поднял руку.