Дюна
Шрифт:
— Время от времени мне приходится напоминать вам легенду о птице Феникс, — ответила леди.
Они стояли в приемной зале, ожидая, когда их пригласят на игры. Зала была небольшой — метров сорок в длину и приблизительно вдвое меньше в ширину. Но декоративные колонны вдоль стен, резко сходящиеся кверху на конус, и легкая искривленность потолка создавали впечатление значительно большего пространства.
— А-а, вот и барон, — сказал граф.
Барон шел по зале вихляющей походкой — из-за поплавковых подвесок, подпиравших его тело. Многочисленные
Подле барона шел Фейд-Рота. Его темные волосы были завиты в мелкие кудряшки, создававшие игривое впечатление, которое никак не вязалось с его хмурым взглядом. Он был одет в плотно облегающую тело черную куртку и узкие брюки, под которыми чуть выпячивалось намечающееся брюшко. На маленьких ногах — длинные туфли на мягкой подошве.
Леди Фенринг обратила внимание на то, как он держится, как играют мускулы под курткой, и подумала: Такой молодец не позволит себе лишнего жира.
Барон остановился перед ними, крепко ухватил Фейд-Роту за плечо и сказал:
— Мой племянник, на-барон Фейд-Рота Харконнен. — Потом повернул свое пухлое младенческое личико к племяннику: — Граф и леди Фенринг, я тебе о них говорил.
Фейд-Рота мотнул головой, отдавая дань приличиям. Он уставился на леди Фенринг — стройную, золотоволосую, в свободно ниспадающем платье из экры, простота которого только подчеркивала совершенство фигуры. В ответ на него уставились ее серо-зеленые глаза. В ней было то бен-джессеритское изящество и раскованность, от которых молодому человеку стало немного не по себе.
— Ум-м-м-ах-хм-м, — сказал граф. Он изучал Фейд-Роту.
— Какой собранный молодой человек, а, моя… хм-м… дорогая? — он взглянул на барона. — Дорогой барон, вы обмолвились, что уже говорили про нас этому собранному молодому человеку? И что же вы ему рассказали?
— Я рассказывал моему племяннику о том, какое огромное уважение питает к вам наш Император, граф Фенринг, — про себя барон подумал: Примечай хорошенько, Фейд! Убийца с повадками кролика — самый опасный тип!
— Разумеется, — и граф улыбнулся своей даме. Фейд-Роте речи и манеры этого человека показались почти оскорбительными. Они балансировали на самой грани нормальных приличий. Молодой человек изо всех сил старался раскусить графа: маленький, даже тщедушный с виду человечек. Лисье личико с огромными темными глазами. На висках седина. Но то, как он поворачивал голову или махал ручкой, совершенно не соответствовало тому, как он говорил. За ним было очень трудно уследить.
— Ум-м-ах-хм-м, редко, редко встретишь такую собранность, — граф обратился куда-то за плечо барона. — Я… и-да, поздравляю вас хм-м… со столь совершенным наследником. Так сказать, с точки зрения старших.
— Вы слишком добры, — ответил барон. Он поклонился, но Фейд-Рота заметил, что глаза дяди отнюдь не выражали
— Когда человек иронически настроен, можно предположить, что он, хм-м, способен на глубокомысленные рассуждения.
Опять он за свое, подумал Фейд-Рота. Говорит так, словно издевается над тобой, а придраться не к чему и удовлетворения не потребуешь.
Фейд-Рота слушал графа, и у него возникало ощущение, будто ему обкладывают ватой голову… ум-м-ах-хм-м! И он снова переключил свое внимание на леди Фенринг.
Клянусь гуриями Императорского гарема, она красотка, подумал он и обратился к ней:
— Сегодняшнее убийство я посвящаю вам, миледи. Я объявлю об этом на арене, с вашего позволения.
Леди Фенринг ответила безмятежным взглядом, но ее голос, когда она заговорила, хлестнул его как удар бича:
— Я не даю вам своего позволения.
— Фейд! — воскликнул барон. И подумал: У, дьяволенок! Нарывается на то, чтобы этот убийца-граф его вызвал?
Но граф только улыбнулся и сказал:
— Хм-м-ум-м.
— Тебе в самом деле нужно подготовиться к выходу, Фейд. Отдохни хорошенько, чтобы избежать ненужного глупого риска.
Фейд-Рота поклонился, но его лицо потемнело от досады.
— Я уверен, дядя, что все будет именно так, как вы желаете.
Он кивнул графа Фенрингу: — Граф! — потом даме: — Миледи, — развернулся и зашагал через залу, едва удостоив взглядом представителей Младших Домов, толпящихся у двойных дверей.
— Он еще так молод, — вздохнул барон.
— Ум-м-ах, конечно, хм-м, — ответил граф.
А леди Фенринг подумала: Неужели это тот самый юноша, которого имела в виду Преподобная Матерь? Неужели это и есть та генетическая линия, которую мы должны поддерживать?
— В нашем распоряжении еще больше часа до начала игр, — сказал барон. — Мы могли бы пока поболтать о том о сем, граф, — он склонил вправо несуразно большую голову, — накопилось столько всего, что следовало бы обсудить.
А про себя подумал: Сейчас мы прощупаем, что за известия принес нам императорский мальчик на побегушках. Он не бывает настолько глуп, чтобы выкладывать все напрямую.
Граф обратился к своей даме:
— Ум-м-ах-хм-м, вы, мм-м, нас, ах-х, извините, дорогая?
— Каждый день, а порой каждый час что-то меняется, — туманно ответила она. — Мм-м.
И леди Фенринг, прежде чем отвернуться, премило улыбнулась барону. Зашелестели длинные юбки, и, идеально прямо держа спину, она королевской походкой направилась к двойным дверям в конце залы.
Барон обратил внимание, как разом смолкли Младшие Дома при ее приближении, как все взгляды устремились на нее. Проклятая бен-джессеритка! подумал он. Когда же Вселенная избавится от них!