Дюссельдорфский убийца
Шрифт:
— Молчи… лучше не трогай… Один я остался. Хоть и плохо мы жили со старухой, а все не один был.
Он икнул и налил себе еще пива в кружку, но дрожащие руки промахнулись, и половина желтого пенистого напитка сбежала на грязную скатерть.
— Эх, — сказал он, — и руки-то плохо слушаться стали… Прямо не знаю, что и делать… Хотя бы Элиас приехал… Может быть, за последние годы остепенился парень… Все бы было кому дело передать… Может, хоть смерть матери его немного образумит…
Якоб насмешливо улыбнулся и вполголоса заметил:
— Вряд ли твой Элиас
— Почему?
Шлеман, не любивший приемного сына, в пьяном виде почему-то решил за него заступиться.
— А потому… — замялся Якоб, — что, может быть… может быть, его и на свете больше нет.
— Как так нет на свете? Что это ты болтаешь… Ты же сам говорил, что видел его недавно…
— Видеть-то видел, да что из этого… — неожиданно промямлил Якоб, негодуя на себя за то, что поддержал этот разговор… У него были достаточно веские и убедительные сведения, говорящие о том, что Элиаса нет в живых… Но этими сведениями он, отнюдь, не желал делиться со Шлеманом.
Он постарался замять неприятный разговор, перейдя на другую тему.
Шлеман вскоре впал в забытье, облокотившись на стол. Он последнее время нередко дремал в пивной или ресторане после порядочных возлияний.
Якоб не стал будить его, зная бесполезность подобных попыток. Разбуженный столяр в этих случаях начинал буянить, и с ним трудно было справиться. А теперь, в столь тревожное время, нельзя было обращать на себя внимание.
Здесь, в загородном ресторанчике, впрочем, они были Б полной безопасности. Кругом не было ни души.
За буфетом уныло торчал хозяин, равнодушным оком поглядывая на поздних гостей. Он хорошо знал обоих и не боялся, что счет не будет оплачен. Скомпрометировать его почтенное заведение они тоже ничем не могли. Оно и так славилось как место встречи самых неблагонадежных элементов, но хозяин умел вести дело так, что всегда выходил сухим из воды во всех неприятных для него историях.
Зоммер, сидевший в углу, внимательно вслушивался в разговор приятелей.
На этот раз его бы не узнал и сам Горн. По крайней мере, у хозяина ресторана не было никаких сомнений относительно того, что представляет собой оборванный субъект с сине-багровым носом, только что сунувший ему не большое колечко с мелким аметистом и хриплым голосом заказавший водки и пива.
Что кольцо краденое — в этом хозяин не сомневался. Такие случаи часто бывали в его практике. Имея верный сбыт, он не гнушался и более дорогими крадеными вещами и ценностями. Конечно, он скупал все это за бесценок, пользуясь непреодолимой потребностью пьяниц в живительной влаге.
Хозяина заинтересовал разговор Якоба со Шлеманом. Переваливаясь толстым брюхом, он вышел из-за стойки и подсел к Якобу.
— А что, Якоб, правда ли, что Элиас опять появлялся? — спросил он, косясь на пьяного Шлемана.
Якоб выразительно подмигнул в сторону сидевшего в дальнем углу Зоммера.
Хозяин махнул рукой.
— Свой парень… ничего. Я всех вас знаю, не беспокойся. У меня комар носа не подточит…
Успокоенный, Якоб налил пива, отхлебнул
— Старик по жене тоскует. Спохватился да поздненько. Да и она, бедняжка, умирая, говорят, жалела, что сына перед смертью не увидит, а сын-то ее давно каюк…
Он сделал выразительный жест, показавший, что Элиаса уже нет в живых.
— Как так? — заинтересовался хозяин, придвигаясь поближе. — Я слышал, что он разбогател. Кто-то его с полгода тому назад видел в соседнем местечке.
— Вот то-то и оно, что видел-то его я, и потому и знаю, что ему крышка… Сыграл в ящик…
Зоммер весь обратился во внимание. Согласно наказу Горна, он везде и всюду собирал все, что касалось Элиаса, но пока ему удалось узнать очень мало. Элиас очень давно скрылся из Дюссельдорфа, и никто хорошенько не знал, где он и чем занимается.
— Знаешь Петера Кюртена? — спросил Якоб.
— Кюртена? Как же… Тип известный… Кажется, сидел когда-то… не то за убийство, не то за изнасилование… Этот, что ли?
— Этот самый. Подозрительная фигура. Я даже грешным делом думаю, что насчет девочек этих… понимаешь, не он ли… Недаром его недавно арестовали, да выкрутился, тертый калач, такого не сразу поймаешь… А главное, умеет он как-то с девчонками обращаться… Больше сорока лет, а бабник… Все время с какими-то девчонками крутится…
— Ну и что же этот Кюртен? — нетерпеливо перебил его разглагольствования заинтересовавшийся хозяин.
— А то, что этот самый Кюртен и прикончил Элиаса.
— Ну?
Круглое лицо хозяина выражало необычайное удивление.
— А вот тебе и ну… Я сам видел. И так ловко дело было состряпано… Был я как-то в Графенбургском лесу по одному дельцу… знаешь…
Хозяин понимающе улыбнулся. Он очень хорошо знал, что Якоб, торговавший наркотиками и всем чем угодно, не будет без дела болтаться в Графенбургском лесу.
— Знаю, знаю, говори дальше…
— И вот, — продолжал Якоб, — покончили мы там с делом, получил я денежки за «кокс» и собираюсь идти обратно… Вдруг вижу: двое сидят… Меня они не видели… Один Петер Кюртен, а другой… молодой такой, хорошо одетый, пальцы в кольцах… Сразу я не признал его. Только потом сообразил, что это Элиас. Рыжий такой, а лицом на доктора похож. О чем они там говорили — не знаю, но только вдруг я слышу, что у них крупный спор разгорелся. Притаился я в кустах и наблюдаю… Смотрю, Кюртен изловчился, схватил какую-то штуку — не то камень, не то кирпич, да как ахнет Элиаса в висок. Тот даже и крикнуть не успел…
— Ну и что же дальше?
— А дальше обшарил он покойника и потянул его куда-то… Тут я испугался, как бы самому не влипнуть, и тихонечко оттуда дал тягу… Не ровен час, если приплетут к такой поганой истории, так после не отделаешься…
— Да, — протянул хозяин. — А ведь потом Элиаса хватиться могли…
— Хватиться? А кто же его хватится, когда никто и не знал, что он приезжал, кроме Кюртена. Так я больше Элиаса и не видел. А у Кюртена после того денежки появились…
Зоммер не пропустил ни одного слова из рассказа Якоба.