Дзанта из Унии Воров
Шрифт:
Ник покачал головой. Слишком реальна твердая кора дерева, которую он мог потрогать, как и весь этот лес вокруг. И никто из исчезнувших на Короткой Дороге до сих пор не возвращался. Внезапное осознание этого обрушилось на него, как раньше на Линду. Ему захотелось кричать, куда-то бежать, дать выход охватившему его ужасу в каком-нибудь физическом действии. Но он не посмел — поскольку был уверен, что если потеряет самообладание сейчас, то уже никогда не сможет держать себя в руках.
Пальцы его впились в древесную кору. Нет — он не закричит! Он не сломается!
От
Он прислушивался, ожидая прямого нападения. Он безоружен, под рукой нет даже камня, чтобы защищаться. Вокруг полная тишина, ни одна птица не пискнет, ни один листок в кронах деревьев не шелохнется. У Страуда и Крокера есть рогатки — но какой от них здесь прок?
Ник осмотрел копье. Оно оставило вмятину в боку машины, это он видел, но ему никогда прежде не приходилось сталкиваться с таким копьем. Во-первых, древко короче, чем, по его представлениям, должно было бы быть. Наконечник костяной, четырехгранный. О первобытном оружии Ник почти ничего не знал, но решил, что копье принадлежит не американскому индейцу — если индейцы вообще здесь бродят.
Копье, тишина… Ник едва дышал. Это ожидание — когда же на них нападут? И откуда? Возможно, их окружили уже со всех сторон. По спине Ника растекался тонкий холодок, словно в любой момент новое копье могло вонзиться в его собственное тело.
Он не видел ни Страуда, — видимо, тот сполз на пол автомобиля, — ни Крокера. Судя по тому, как ловко пилот упал на землю, он, должно быть, натренирован в ведении такого рода боевых действий. Ну и что дальше, так они и будут лежать и ждать смерти — той, что придет неслышно или же во внезапном реве нападающего врага?
Во рту у Ника пересохло, а ладони так вспотели, что хотелось вытереть их об футболку, но он не смел пошевельнуться. Чего ждут их враги?
Молчание нарушил звук, который Ник меньше всего ожидал услышать: смех.
Так, значит, враг настолько в себе уверен, что смеется1 Забыв страх, Ник рассердился. Неужто в самом деле смешно?
Смех прекратился, и смеявшийся заговорил на каком-то непонятном языке. Требование сдаваться и перечисление того, что с ними сделают, когда захватят в плен? Что бы это ни было, ни один из спутников Ника не отозвался и не покинул своего укрытия. Ник мог лишь следовать их примеру, надеясь, что приобретенный ими нелегкий опыт поможет и ему продержаться среди здешних опасностей.
Снова смех — негромкий, язвительный. Но звучала ли в нем угроза? Пожалуй, нет — скорее в нем слышалась издевка. У Ника на душе отчего-то полегчало. Поэтому он не удивился, когда с ними опять заговорили, на сей раз на их родном языке:
— Выходите, дрожащие от страха люди! Вы уже решили, что на вас напали Силы Тьмы? Разбежались и попрятались — так-то вы нас приветствуете, вы, пришедшие незваными на нашу землю? Не знаете правил хорошего тона?
Ник увидел, что Страуд выбирается из своего убежища. Очевидно, уполномоченный
Как дружелюбно может быть настроен невидимый обладатель голоса? Копье пролетело достаточно далеко от любого из них. Это могло быть, например, предупреждением или энергичным возвещением о приходе.
— Мы ждем. — В голосе Страуда явственно слышалось раздражение. Возможно, уполномоченный досадовал на охвативший его несколько минут назад испуг, но Ник предпочел бы вести себя здесь более сдержанно.
— Воистину никакой любезности, — отозвался неизвестный и продолжал в таком же резком тоне: — Значит, вы ждете. А что, если мы возведем стену ожидания, закрутим вокруг вас клетку?
Ник всматривался в ту сторону, откуда доносился голос. Между могучими деревьями не было подлеска, но говоривший мог укрыться за любым из стволов. Ник не заметил никакого движения.
Страуд пожал плечами.
— Я не знаю, кто вы такой. Вы пытались напасть… — Он делал над собой очевидное усилие, чтобы говорить спокойно и не раздражать больше невидимого собеседника. — Мы вышли — теперь ваш ход.
— Ход, ход, ход! Игра — косолапые бродяги желают играть, вот как?
Откуда-то вдруг появился ярко светящийся шар. Почти коснувшись Страуда, он повис на мгновение высоко в воздухе и затем запрыгал вокруг него в диком танце. Уполномоченный гражданской обороны стоял неподвижно, опустив руки. Он моргал, когда шар бросался ему чуть ли не в лицо, однако не пытался уклоняться.
— Игра — тогда играй, ты, бродяга! Наберись мужества и играй! — Шар заметался, такой слепящий, что на него уже стало больно смотреть. Неожиданно он отскочил от Страуда и напал на пилота, который повел себя внешне столь же бесстрастно. Теперь шар стремительно, до ряби в глазах, менял окраску — зеленый, синий, желтый, фиолетовый цвета и все их оттенки. Но не было ни красного, обратил внимание Ник, ни оранжевого, ни чисто белого.
— Так вы не хотите играть? С вами не развлечешься, бродяги!
Шар уплыл в сторону и запрыгал вверх-вниз, сияние его усилилось и слилось в единый светящийся столб, который продолжал стоять в воздухе, когда сам шар уже исчез.
Затем и этот свет погас, словно пламя задутой свечи, и на его месте оказался маленький человечек. Пожалуй, он не достал бы Нику до плеча, даже кончиком торчащего на шапочке пера, которое трепетало при малейшем движении. Судя по внешности, это был взрослый мужчина. Лицо молодое, без морщин, однако при взгляде на него возникало ощущение, что человек этот прожил долгую жизнь и все ему наскучило. На нем были блекло-зеленые, цвета листвы, облегающие штаны и того же цвета высокие сапоги, заметные лишь благодаря широким отворотам. Его блуза со шнуровкой на груди, тоже зеленого цвета и без рукавов, не скрывала маленьких мускулистых рук. Шнуровка сияла золотом, как и затейливая пряжка на ремне и застежка плаща, свободно наброшенного на плечи.