Дзэн и искусство езды на попутках

Давыдов Дмитрий

Свернули на площадку.

– Надо масло проверить, – говорит он, – а то подъедает, зараза, когда идешь на газу. На бензине дороговато ехать.

Выхожу, разминаюсь, тянусь в стороны. Перед глазами далекая холмистая степь, а за ней густой сосновый лес. Красота! Все оттенки зеленого на холсте.

Технические дела сделаны, садимся в путь.

Подъезжаем к Уфе. Дорога расстилается идеальной гладью. По сторонам стоят билборды, где в основном социальная реклама: призывы к здоровому образу жизни и соблюдению чистоты.

Говорю свое наблюдение Григорию.

– Тут правительство иное, вот и жизнь другая, – говорит он, – смотри, какие дороги! Самый верный показатель честного правителя. Если дороги хорошо сделаны, значит и в остальном все для людей делают. А если сплошные дыры промеж обочин, то явно гнида у руля сидит, лишь бы себе захапать побыстрей да побольше, а на народ начихать.

Свернули на объездную дорогу. Вдоль горизонта тянутся поля.

– Смотри, как все ухоженно. Везде поля засеяны, подстрижены, вспаханы. Красота, куда не глянь! Не то, что ближе к западу, смотреть противно, все сорняками поросло.

Я киваю и дивлюсь на сказочное пространство за пределами проезжей части.

У подножия горного хребта раскинулись торговые ряды. Остановились.

– Моя меня замучила, – говорит Григорий, – мол, столько раз мимо Урала проезжал и даже сувенира не привез.

Выходим. Он пошел в лавку, а я иду к выступу. Так мало проехали, а уже на такую высь забрались! Смотрю во все глаза, любуюсь. Вдыхаю полной грудью и пьянею. Так свеж и чист здесь воздух. Подхожу к прилавку, Григорий купил шкатулку из какого-то экзотического камня изумрудного цвета. Говорят, его добывают неподалеку. Смотрим на прилавок с пневматикой.

– А настоящий есть? – интересуется Григорий.

Продавщица зажалась и сквозь зубы выцедила:

– Тут такое не продается.

Отходим подальше, Григорий шепчет:

– Гонит она, продается еще как. Если не здесь, так рядышком. На Урале да не продаются стволы, ввек не поверю!

Чем дальше заезжаем, тем чудесней открывается пейзаж. И живописцу не под силу передать всю необъятную красоту природы. Понимаешь это только тогда, когда воочию наблюдаешь захватывающие дух произведения творца.

Выехали из скалистой расщелины и спускаемся в долину, где протекает речка, а вдоль берегов выстроены деревенские домики. Как интересно здесь жить. Хотя местным, наверное, вся эта красота приелась.

Выехали на уральский серпантин. Дорога идет крутым и длинным спуском. Запахло металлической гарью.

– Чувствуешь? – спрашивает Григорий, – это тормозные колодки горят у дальнобоев от напряжения. Особенно если впереди плетется какой-нибудь КамАЗ, так его там вся колонна позади материт. Надо бы перекусить, а то с утра ничего не ел. Сам-то голодный?

– Да я как-то не рассчитывал на перекусы в кафе, – отвечаю я.

– Да не дрейф, угощу тебя.

– Только я мясо не ем. И рыбу тоже.

– Да?

Ну ладно.

Проехали рыночную площадь и завернули к кафе.

Заходим. Пусто, никого, даже персонала.

– Есть кто живой? – крикнул Григорий, – спят все, что ли?

Вдали за стойкой послышались шорохи. Выходит пузатый парень в засаленном фартуке.

– Чего изволите? – говорит он.

– Есть чё похавать нармальна шобы? – говоря это, Григорий размахивал головой на каждый слог, будто наезжал.

– Есть шашлык, лагман, есть окрошка.

– А чё, лагман нормальный, да?

– Нормальный.

– А окрошка как? На чем?

– На кефире.

– Ох ты блин, – Григорий даже отстранился, – я так возьму её, так меня с неё… гм…

– Не-е, – запротестовал парень, – нармальна говорю те, свэжая!

– Да? Ну давай окрошки, только половинку налей. И лагмана тарелку. И вон ему этого… есь чё вегетарианское?

Парень перевел глаза на меня, потом поднял к потолку и нахмурил брови.

– Морковка по-корейски есь, нада? – сказал он.

– Отлично, сойдет, – выпалил я.

– Может, еще чего? – спрашивает Григорий, – окрошки там.

– Да нет, спасибо. И этого хватит.

Умываемся, садимся за стол.

Проходит томительные пять минут. Время тянется то ли от голода, то ли от полной тишины. Григорий не вставая с места кричит на кухню:

– Э, братишка, скоро там? А то голодные сидим.

Оттуда раздался голос:

– Э, те чё здесь макональдц шо ли? Че, за пять минут шо ли делается все!

Я опешил от такой дерзости, но Григорий только ухмыльнулся. Надо же, как быстро они стали запанибрата.

Покушали, освежились холодным морсом и в путь.

Горный хребет близится к концу, впереди дорога поспокойней. Григорий рассказывает о своих дальних родственниках. Говорит, вроде жить нормально могут, все деньги зарабатывают, а все же крысятничают между собой.

На улице темнеет, дневной зной утихает. ГАЗель ощутимо замедлилась, Григорий начал озираться по сторонам, искать, в чем дело. На панели приборов загорелась лампочка «check». Григорий разозлился и пробормотал ругательства в адрес машины.

Остановились на обочине. Пока Григорий копался в машине, я бродил вокруг да около. Рядом съезд в чащу леса и указатель, на котором написано: «Детский оздоровительный лагерь». Григорий достал инструменты и ковырялся в двигателе. Он открутил и вынул свечи зажигания, сделал тест – один горшок не реагирует. Матерится.

– Движок троит, – говорит Григорий, – хотя башка новая, куплена мною лично!

Все, что можно было сделать – сделано. Садимся, пока едем нормально. Пронесло вроде бы. Тут же загорается лампочка и звучит словесное сопровождение водителя: искренние слова благодарности за надежность и качество технического устройства автомобиля.