Дж.Д. Сэлинджер. Идя через рожь

Славенски Кеннет

Когда-то сэлинджеровскому Холдену хотелось бы навеки сохранить застывший мир, спрятанный за музейным стеклом, но теперь уже сам Сэлинджер с трепетом смотрит через стекло на свое творение, ревниво оберегая его первозданность. «Ничего больше нельзя добавить к Холдену Колфилду, — сказал Сэлинджер Бетти Эппс в 1980 году. — Холден Колфилд — это всего лишь застывший во времени миг».

Колтинг тут же подал апелляцию, и дело было передано в Апелляционный суд второй инстанции. Двадцать третьего апреля Розенталь от имени Колтинга представил в суд документы, на сей раз с более точными формулировками. Утверждение, что «Шестьдесят лет спустя» представляет собой пародию, осталось неизменным, однако в апелляции содержался намек на возможность какой-то компенсации Сэлинджеру за материал, позаимствованный

из его романа. Колтинг, находившийся у себя в Швеции, не расставался с надеждой на благоприятный исход, однако вел себя уже не столь агрессивно. «Надеюсь, мы выиграем, — писал он. — Не ради моей книги, — работа сделана, и я не собираюсь проливать слезы из-за ее дальнейшей судьбы, — а ради всех будущих книг, которые могут стать жертвой стервятников. Презираю таких».

Шансы Колтинга несколько повысились, когда в пятницу 7 августа Апелляционный суд рассмотрел экспертное заключение, выражающее юридическую поддержку его позиции и требующее отмены предыдущего решения, вынесенного в пользу Сэлинджера. Документ был представлен от имени четырех главных американских медийных гигантов: «Нью-Йорк тайме компани», «Ассошиэйтед пресс», «Гэннет компани» и «Трибьюн компани». В нем заявлялось, что решение суда от 1 июня, «запрещающее» книгу Колтинга, идет вразрез с Первой поправкой к Конституции США, а беда лишь в том, что «ущемлена гордыня закрывшегося от мира автора, обманувшегося в своих чаяниях».

Тринадцатого августа адвокат Сэлинджера представила в суд встречный иск, оспаривающий апелляцию Колтинга и экспертное заключение. В доказательной части Марша Пол развила и заново обосновала точку зрения суда первой инстанции, что распространение продолжения «Над пропастью во ржи» является нарушением авторского права Сэлинджера. Она обвиняла как Колтинга, так и медиамагнатов в том, что они пытаются создать прецедент, предлагая «кардинально изменить закон и ввести новые стандарты для наложения запретов». Аргументы Марши Пол были весьма весомыми, однако они не могли исправить вреда, нанесенного медиамагнатами, совместно выступившими против ее клиента.

На Сэлинджера и его адвокатов экспертное заключение подействовало как ушат холодной воды. Оно обозначило сдвиг в освещении всего дела средствами массовой информации. Теперь пресса накинулась на писателя за то, что он хочет запретить книгу, и напомнила читателям, что роман «Над пропастью во ржи» сам в течение многих десятилетий страдал от разного рода несправедливых ограничений. Короче говоря, писателя обвинили в том, что он руководствуется двойными стандартами. Лично для Сэлинджера экспертное заключение представляло еще более серьезную угрозу. Ведь оно исходило от медиакорпораций, контролировавших сотни газет, журналов, радио- и телестанций по всей Америке, равно как и неисчислимое количество веб-сайтов. У них была неограниченная возможность влиять на общественное мнение. Если бы Сэлинджер победил в Апелляционном суде, они могли бы в отместку разнести в пух и прах его творческое наследие.

Апелляционный суд заслушал дело 3 сентября, но решения не вынес. Наступил девяносто первый день рождения Сэлинджера, а решения все не было. Однако независимо от исхода процесса и возможных его последствий для закона об авторских правах в отношении Сэлинджера ситуация уже определилась. Он в любом случае потерял власть над Холденом Колфилдом и теперь вел борьбу за сохранение контроля над своим литературным наследием. Реакцию средств массовой информации на ход событий можно было предугадать заранее. Уверенные, что сдачи от писателя не получат, они наплевали на аргументацию Сэлинджера и заполонили страницы газет открытыми обращениями, призывая его прекратить судебное преследование и обвиняя в принесении Первой поправки в жертву своим интересам.

Понятно, почему Сэлинджер воспользовался услугами того же адвоката, что и в удачно закончившемся для него деле против Иэна Хэмилтона. Но только мир изменился после 1987 года, причем гораздо кардинальнее, чем ему, видимо, казалось. Публикация в Европе выводила «продолжение» из-под действия американского закона об авторском праве, и через Интернет ее можно было купить в любой точке мира. Апелляционному суду приходилось это учитывать.

Дело в том,

что Сэлинджер потерял Холдена — не вследствие решения суда или кражи и не по неосторожности, а из-за развития технологий. В глубинном смысле, который не охватывается судебными процессами и сухими законами, Сэлинджер никогда и не был хозяином Холдена Колфилда. Литературный образ не подлежит торгу. Холден уже давным-давно слился с жизнями читателей. Он принадлежал парню, восхищавшемуся его бунтарством, робкому подростку, находившему в нем жизненную опору, юной девушке, влюбленной в него. И именно их привязанность к этому персонажу провоцировала обиду на пусть самого-рассамого автора, который не желал понять, что Холден — их собственность, заново рождающаяся каждый раз, когда читатель открывает свой экземпляр романа «Над пропастью во ржи».

В известном голливудском фильме «Поле мечты» есть сцена, где актер Джеймс Эрл Джонс приходит на кукурузное поле и видит там призраков. Понимая, что он входит в другую реальность, персонаж Джонса не испытывает страха. Напротив, на его лице появляется улыбка, выражающая детское любопытство. Это экранизация сцены из вышедшего в 1982 году романа канадского писателя У. П. Кинселлы «Босоногий Джо». В романе герой, которого сыграл Джонс, — Сэлинджер; в фильме он носит имя Теренс Манн. Последняя глава «Босоногого Джо» называется «Восторг Дж. Д. Сэлинджера», и именно Сэлинджер появляется в ней на кукурузном поле, чтобы воссоединиться с духами прошлого, духами своих персонажей.

После того как весной 2009 года Сэлинджер, перенесший операцию на бедре, вернулся домой к заботливой жене, его здоровье значительно поправилось. В течение многих лет они с Коллин почти каждую неделю отправлялись в соседний Хартленд, чтобы поучаствовать в воскресном обеде, который устраивала местная церковная община. Сэлинджер возобновил этот еженедельный ритуал и чувствовал себя настолько окрепшим, что не отказался от этих путешествий даже зимой. Когда в первый день нового года ему исполнился девяносто один год, все члены семьи радовались, что ему суждено еще долго пробыть с ними. Однако с середины января он начал слабеть. Болей он, видимо, не испытывал, но силы его постепенно таяли. На исходе дня в среду, 27 января 2010 года, Дж. Д. Сэлинджер скончался.

Агент Сэлинджера официально сообщила об этом 28 января. Зачитывая заявление, сделанное его сыном Мэтью от имени всей семьи, Уэстберг, в частности, передала общий смысл удивительных прощальных слов, обращенных Сэлинджером к человечеству: «Сэлинджер сказал, что, прожив жизнь в этом мире, он был не от мира сего. Его тело остыло, но его семью согревает надежда, что он все же находится с теми, кого любит, будь то религиозные или исторические деятели, близкие друзья или литературные герои».

То, что Сэлинджер жил в этом мире, но был уже не от мира сего, все знали давным-давно. Эта библейская формулировка — «не от мира сего» — в устах любого другого писателя прозвучала бы высокопарно, но для Сэлинджера это была простая констатация факта. И никто не сомневался, что, говоря так, писатель меньше всего думал о своем «я», чему подтверждением служит заявление его близких. Выразив надежду, что он воссоединился со всеми, кого любил, семья Сэлинджера лишь высказала то, во что верил он сам. Поместив героев его произведений в одно пространство с душами его ушедших друзей, религиозных и исторических деятелей, которых он стремился постичь, авторы заявления создали емкий художественный образ, достойный ушедшего писателя.

При известии о кончине Сэлинджера у всего мира перехватило дух. Несмотря на его почтенный возраст и давнее отшельничество, уход писателя потряс общество. СМИ взорвались таким шквалом откликов, какого, пожалуй, не было со времени самоубийства Хемингуэя за пятьдесят лет до того. Даже Джон Апдайк, чья смерть случилась ровно за год (день в день) до этого, не удостоился такого прощания. Его уход, как и уход большинства писателей, рассматривался прессой и телевидением как исключительно литературное событие; Сэлинджер же стал частью американской культуры, фигурой почти мистической из-за его долгого отшельничества, но вместе с тем вошедшей в жизнь самых разных людей благодаря созданному им персонажу Холдену Колфилду и роману «Над пропастью во ржи».