Джарка Руус
Шрифт:
Порой ей приходило на ум, что, возможно, лучше всего было бы просто дать им все, что они хотели, отказаться от своего поста и удалиться навсегда. Пусть кто–нибудь другой борется с этой проблемой. Пусть другой возьмет на себя ее ответственность и ее обязанности как Ард Рис. Однако она понимала, что не сможет этого сделать. Не было никого, кто бы взвалил на плечи эту ответственность и эти обязанности; они были отданы ей и ничто не сможет этого изменить. Она просто не сможет уйти. На это у нее нет разрешения. Если бы появился призрак Уолкера и сказал ей, что такое время настало, она бы с превеликим удовольствием ушла — хотя, наверное, не без разочарования, что не удалось выполнить возложенную на нее задачу. Но ни призрак Уолкера, ни призрак какого–либо другого друида не появился перед ней. Пока ее не освободят от обязанностей,
Решение этой проблемы для нее было гораздо легче, если бы она по–прежнему была Ведьмой Ильзе. Она бы из наиболее беспокоящих ее членов ордена сделала пример для остальных, чтобы запугать их. Она бы нисколько не колебалась в методах устранения проблемы, от которых ужаснулся бы даже Кермадек. Но она достаточно прожила той жизнью и никогда к ней не вернется. Ард Рис должна найти другие, более эффективные способы решения этой проблемы.
К вечеру они покинули Стрелехейм и перелетели через нижнюю стену Лезвия Ножа в разрушенный ландшафт Королевства Черепа. Задолго до того, как она увидела эту землю, она ощутила изменения в воздухе. Даже сидя на Чейзере на высоте нескольких сотен футов она смогла это почувствовать. Воздух стал мертвым и очень старым, наполненным запахом и вкусом опустошения и разложения. Здесь не было никакой жизни, не было ничего. Гора исчезла, рухнувшая благодаря катастрофическим силам на головы тех, кто творил зло внутри нее, уменьшившись до нагромождения скал, среди которых мало, что росло, и еще меньше находило приют и пропитание. Это была разрушенная земля, бесцветная и бесплодная даже сейчас, спустя тысячу лет, и, вероятно, пройдет еще тысяча лет до того, как здесь что–то изменится. Даже при извержении вулкана, в местах, где прошел лавовый поток, в конце концов жизнь возвращается, непреклонно и с удивительным упорством. Но только не здесь. Здесь жизнь была отвергнута.
Не обращая внимания на вид этих мест и чувства, которые они вызывали, хотя это все давило на них с угнетающей настойчивостью, они кружили над развалинами в поисках места, где наблюдались костры и вспышки. Примерно через час они обнаружили одно такое место на краю длинного уступа скалы, лежащего посреди скопления острых выступов, торчащих как кости из земли. Кольцо из камней, окружавших кострище, было почерневшим и гладким от того, что здесь сжигали. Когда Грайанна впервые увидела это место с воздуха, она не смогла и вообразить, как кто–то мог добраться туда, уж не говоря о том, чтобы использовать этот костер. Повсюду вокруг возвышались каменные барьеры с широкими и глубокими расщелинами между ними, а их края были острыми, как стекло. Затем она внесла поправку в свои мысли. Потребуется сорокопут или рок или небольшой, но очень маневренный воздушный корабль, чтобы туда добраться, однако добраться все–таки можно. И чем же, в данном случае, воспользовались? Она решила оставить этот вопрос на потом.
Приземлив Чейзера на краю уступа, они спешились и подошли взглянуть поближе.
— Какой–то жертвенник, — заметил Кермадек, с тяжелым видом оглядываясь вокруг и поводя плечами слева направо, как будто находился в клетке. Ему не нравилось находиться тут, поняла она, хоть и рядом с ней. Даже спустя столько лет это место навевало тяжелые воспоминания для троллей. Чародей—Владыка умер и исчез, но его ощущение осталось. Во всей истории троллей никто не нанес столько вреда психическому здоровью этого народа. Тролли были не такими суеверными, как гномы, но они верили в перенос зла от мертвых к живым. Они верили, потому что испытали это на себе, и они боялись, что это случится снова.
Она закрыла глаза и на мгновение обострила другие чувства, пытаясь прочесть в воздухе, что же здесь произошло. Она обнаружила остатки мощной магии, действия колдовства, которое не предназначалось для исцеления или помощи. Она смогла прочесть по оставшимся крупинкам, что здесь призывали какую–то магию. Но с какой целью? Определить это она не смогла, однако запахи говорили о чем–то умирающем, причем не очень быстро. Она взглянула на остатки костра и по засаленным пятнам ощутила темную цель принесенного жертвоприношения.
— Здесь нет ничего хорошего, — негромко произнесла она.
Он приблизился к ней.
— Что ты обнаружила, госпожа?
— Пока что ничего. Ничего определенного. —
Она привязала Чейзера на некотором удалении среди скал, где его никто не сможет увидеть, накормила и напоила его, нежно разговаривая с ним, чтобы успокоить в отношении того, что могло случиться позднее. После этого она с Кермадеком съела холодный ужин, наблюдая, как с неба исчезает свет и вокруг опускаются сумерки на плоскую, бесцветную землю, окутывая ее как туман. Не было никакого заката, никакого изменения в облике земли, а небо чуть ли не скачком сменилось от светлого к темному. Ощущение, произведенное этим на Грайанну, было близко к отчаянию.
Она отбросила прочь мрачные мысли, но не смогла изменить своих предчувствий относительного этого места. В этой пустоши для живых существ не было ничего. Всепроникающее ощущение безысходности и изоляции говорило, что за некоторые преступления не может быть никакого искупления. Если бы она прожила еще тысячу лет, то все равно не увидела бы возрождения жизни в Королевстве Черепа. Наверное, учитывая, какого рода жизнь могла найти пристанище в такой земле, это было к лучшему.
— Спи, — сказала она Кермадеку. — Первую половину ночи посторожу я.
Он крякнул в знак согласия и в считанные секунды уснул. Она позавидовала тому, с какой легкостью он погрузился в сон. Какое–то время она смотрела на него, на его грубую кожу, которая в темноте казалась гладкой, на безволосое тело и почти невыразительное лицо, слегка граненой формы, как будто вытесанное из камня. Холеный — именно это поразило ее в нем. Как болотный кот, большой, сильный и гладкий. Он нравился ей больше, чем кто–либо еще. Не за то, как он выглядел, а за то, каким он был. Прямой и простой. Это не значило, что он был тугодумом или драчливым; ни то, ни другое. Кермадек не усложнял ситуации всеобъемлющим рассмотрением и обсуждением. Если что–то нужно было сделать, он тратил как можно меньше времени и сил для того, чтобы это выполнить. У него была определенная манера поведения, прекрасно ему служившая, и она не думала, что он когда–нибудь от нее откажется. Как же ей хотелось, чтобы ее собственная жизнь могла быть такой же простой.
Проходило время, Грайанна наблюдала восход луны и появление звезд, которые украсили небосвод россыпью ярких, размером с булавочную головку, точек. Скалы вокруг хранили молчание. Кострище и камни вокруг него выглядели как сгорбившиеся гномы, продрогшие и неухоженные. Может быть этой ночью ничего не случится, ведь это всего лишь первая ночь, как она оказалась здесь, чтобы увидеть, что же происходит. Возможно, тот, кто устроил этот костер и создавал вспышки, почувствовал ее присутствие и держался подальше. Она размышляла, сможет ли она заставить себя прободрствовать еще одну ночь, если этой ночью ничего не произойдет. Для этого у нее не было никаких веских оснований; сейчас ее присутствие было обусловлено, в основном, ее инстинктивной реакцией на то, что, как она боялась, могло случиться, а не на то, что происходило на самом деле.
Когда уже приблизилась полночь, костер вдруг резко вспыхнул. Это произошло без какого–либо предупреждения или причины. Не появилось никого, кто бы его разжег; не было никакого топлива или искры от огнива. Он просто резко и яростно сжигал воздух, и Грайанна сразу же вскочила на ноги.
— Кермадек!
Горный тролль проснулся и встал рядом с ней, не сказав ни слова уставившись на этот феномен. Сила огня возрастала и уменьшалась, как будто пламя дышало, как будто каким–то непостижимым образом менялся сам воздух, сначала усиливаясь от невидимого топлива, а затем затихая. Беспорядочно расположенные вокруг скалы, освещенные сполохами огня, казались призрачными зрителями. Грайанна осторожно продвинулась вперед, всего на пару шагов, следя глазами взад–вперед среди теней, пытаясь отыскать то, что в них скрывалось. Должно же что–то быть; что–то ведь оживило пламя. Однако она не смогла обнаружить никакой жизни, никаких признаков живых существ, кроме нее самой и Кермадека. Кто–то должен был зажечь этот костер откуда–то из другого места, кому–то или чему–то не обязательно было находиться здесь, если при этом была замешана магия.