Джайн Зар. Буря Тишины
Шрифт:
До Таллитеи дошел слух о том, что Буря Тишины прибыла на Ультве, однако увидеть Джайн Зар вживую, встретить ее в храме Последней вести было поразительно. Слезы текли по лицу девушки, и она стояла, дрожа от изумления, пока лорд-феникс медленно пересекала зал, а мозаика под ней рычала и искривлялась в меняющемся освещении.
— Вашего экзарха забрали, — тихо произнесла Джайн Зар. Ее голос отличался мягкостью, и почти невозможно было представить, чтобы он принадлежал той, что обучила их крадущему крику. Она приложила рукоять Клинка Разрушения к подставке для грааля, и чаша вспыхнула черным огнем,
Лорд-феникс окунула палец в пламя, и, после того как она вытащила его, горящая кровь зашипела на его кончике.
— В этой битве вы будете танцевать вместе со мной.
Ничего не изменилось, кроме лиц.
Джайн Зар помнила, как стояла перед первыми воинами Ультве. Данаэш всегда был самым пылким из них, и хотя ее разочаровало то, что он поддался ловушкам Кхаина, он слыл хорошим лидером. Теперь воина не стало, и его дух спасся от Той-что-жаждет, поглощенный физическим аватаром Каэлы Менши Кхаина. Сколько эльдаров последовало за Данаэшем в этот тупик? Кто из стоящих перед ней попадет в ловушку?
Ни один из собравшихся не дрогнул, когда Джайн Зар двинулась по кругу, рисуя руну Баньши на их лбах шипящей кровью. Благоговение светилось в их глазах, и от этого ей становилось не по себе. Храм Последней вести был одним из ее первых святилищ после катастрофы, постигшей Азур. Память о лорде-фениксе все еще ярко горела в воспоминаниях храма: ее наследие пронизывало кость и камни вплоть до фундамента Ультве, поскольку он был возведен прежде остальных посвященных Кхаину.
Когда круг замкнулся, она жестом велела воинам взять шлемы и встать. Ненависть нарастала, и их гнев вскипал. Лорд-феникс внимательно наблюдала за каждым из воинов, видела, как стекленели их глаза, по мере того как формировались боевые маски, отсекая сочувствие и сострадание, запечатывая воспоминания о близких и родных.
— А как же слова? — спросила одна из них, которую, как лорд-феникс знала из храмовых воспоминаний, звали Таллитея. — А как же мантра?
— Я Буря Тишины, — ответила Джайн Зар. Она повернулась и взяла в руки Жай Моренн. На острие клинка отражался черный огонь жертвенного грааля. Она осторожно поворачивала оружие так, чтобы отблески пламени заплясали на лицах ожидающих Воющих Баньши. Когда каждый взглянул на перемещающуюся искру тьмы, переход завершился, и все сочувствие, милосердие и любовь исчезли из их мыслей. — Мне не нужны слова.
После этого они подняли и натянули шлемы — то было зримое воплощение метафорического надевания боевой маски. Джайн Зар не ощущала их прежних личностей в духе святилища — все преобразились правильно и всецело.
В зале не осталось ни одного эльдара — только Воющие Баньши, королевы-воины Кроваворукого.
Джайн Зар запрокинула голову и испустила крик. Ее дочери завопили вместе с ней, и, когда ночные свечи вновь вспыхнули вокруг них, потолок святилища окутало извивающееся черное пламя.
Пока шли последние приготовления, Джайн Зар наблюдала за экзархами в комнате, примыкавшей к тронному залу аватара, куда инкарнация убийства вернулась на время подготовки Ультве к атаке.
Первым
— Твой военный план не совсем то, что хотелось бы. Прислушайся к аватару. — Черепная маска скрывала лик экзарха Темных Жнецов, и Джайн Зар не могла не представить себе лицо первого эльдара, облаченного в его одеяние.
— Нам не нужен кулак Кхаина, — ответила Джайн Зар. — Я поведу аспекты в бой.
— Ты всего лишь одна, пусть и лорд-феникс, но не сам лорд Кхаин, — возразил Дуротиан. — Ты представляешь один аспект, а он — множество. Он — Кроваворукий.
— Я не планирую массированную атаку, — напомнила она собравшимся экзархам. — Малейший порез, единственная разорванная нить изменят судьбу орков. Я видела это. Добиться цели можно и силами небольшого отряда.
— Аватар ведет нас, и мы следуем за ним, дочь Морай-Хег, — сказал Жалящий Скорпион Тар-Дуат. Он разомкнул и сомкнул свою силовую клешню, волнуясь из-за необходимости отказать лорду-фениксу, однако слова выдали его решимость. — Баньши призывает нас, и я внимаю ее зову, но она не вправе приказывать.
— Еще одна битва, предвиденная Эльдрадом, поможет Ультве уберечься от опасности, — возразил Нафериут.
— Эльдрад ошибается, — отрезала Джайн Зар. — Он втянет мир-корабль в завоевательную войну, которая приведет к гибели сотен эльдаров, а вас — к катастрофе, что погубит миллионы. Кто этот провидец, чьи слова вы так высоко цените? Выскочка. Он даже не пережил Падения, а вы все равно готовы последовать за ним на такую бойню?
— Он проводник, провидец путей, следующий по древнейшим тропам. — Еще один из Зловещих Мстителей, Луашафар, высказался в поддержку Эльдрада. — Он уже много раз предотвращал несчастья, и мы верим его словам.
— Не он возглавляет совет провидцев. Даэнсирит — старшая среди них, и она дала мне свое полное согласие.
— Если разногласия разобщили провидцев, то это их вина. Как один мы проголосовали, — возразил Луашафар.
Джайн Зар посмотрела на экзархов и поняла, что они не поддадутся на уговоры. Если бы она прибыла раньше, до пробуждения аватара, то, возможно, убедила бы их принять участие в ее тонком плане. Теперь же, когда в их сердцах звучала боевая песнь Кхаина, было слишком поздно. Они последуют за своим богом войны навстречу победе или гибели — а Кхаин желал обильного кровопролития превыше всего остального.
Луашафар правильно заметил: Даэнсирит была слишком слаба. Ей не следовало позволять Эльдраду устраивать приготовления одновременно с ней. Тем не менее лорд-феникс не собиралась беззаботно вмешиваться в дела провидцев, поскольку они были личностями тонкими и гордыми.
Она больше ничего не сказала экзархам, утомленная их обществом и иссушающим присутствием аватара за дверями тронного зала. Лорд-феникс в них не нуждалась. Она была Бурей Тишины и имела право вести воинов своего храма туда, куда пожелает. Прежде чем могучая военная машина Ультве заработает в полную силу и втянет их всех в катастрофическую тотальную войну, она убьет чужака, судьба которого грозила им неприятностями, и изменит будущее во благо своего народа. В свете такого развития событий даже Эльдрад будет вынужден признать, что его план не имеет никакого смысла.