Джайна Праудмур: Приливы Войны
Шрифт:
Вещи, которые она заметила во время своего первого визита, оставленные и разбросанные, были большей частью разграблены. Она почувствовала прилив гнева, но быстро подавила его. Сейчас Орда была побеждена. Гаррош получил сокрушительный и позорный удар. А она была здесь не для того, чтобы предаваться гневу и ненависти. Джайна была здесь, чтобы смотреть и скорбить.
Ее нога соскользнула, слегка подвернувшись, будто она наступила на что-то частично зарытое. В солнечном свете блеснуло серебром нечто металлическое. Джайна наклонилась, чтобы поднять с земли оружие, и как только она это сделала, удивление
– Страхобор, - прошептала она, удивленно покачав головой.
– Поверить не могу...
– Он прекрасен, - сказал Кейлек, оценив булаву.
– Похоже, это работа дворфов, если я не ошибаюсь.
– Ничуть, - ответила Джайна.
– Магни Бронзобород подарил ее Андуину, который, в свою очередь, передал ее Бейну Кровавое Копыто.
Кейлек поднял голубую бровь.
– Это история, которую я бы хотел однажды послушать.
– Однажды, - согласилась Джайна, но не добавила "не сегодня".
– Как странно, что мы нашли его именно сейчас.
– Ничего странного, - сказала Кейлек.
– Определенно, это магическое оружие. Оно хотело, чтобы ты нашла его.
– Чтобы я могла вернуть его Андуину, - сказала она, и ей стало грустно от того, как сложились обстоятельства. Она так надеялась, что все трое снова соберутся вместе. Ныне надежда, разбита на части, как корабль о камни во время шторма, разбита Гаррошем Адским Криком и застывшим ужасом от мана-бомбы.
– Это даст мне повод поговорить с ним. Извиниться. Я была очень грубой, когда мы разговаривали в последний раз. Я сожалею. Я очень... Сожалею.
Она закрепила красивую булаву на поясе и кивнула Кейлеку, показывая, что готова продолжить.
Они шли, держась за руки, тихо и уважительно, и затем сердце Джайны снова защемило. Здесь было тело Страдалицы, которое Джайна обнаружила ранее. И Обри, и Маркус...
– Их тела, - сказала она, - Они выглядят...
– Непотревоженными, - закончил Кейлек.
– Тайная магия ушла из них.
Он не сказал больше ничего; этого и не требовалось. Джайна поняла, что если бы она нежно погладила темно-синие волосы Страдалицы, они бы не рассыпались, как хрупкое стекло. Теперь - нет.
Внезапное горе охватило ее.
– О, Кейлек... Если бы я не дотронулась до Кинди...
– Мы соберем то, что от нее осталось, Джайна, нежно и с любовью, - сказал Кейлек, предупреждая ее самобичевание.
– Насколько мне известно, ее родители уже нашли самый хороший способ почтить ее память.
Джайна пошатнулась. Резкий звук горя и беспомощности вырвался из нее, и, прежде чем она поняла это, Кейлек уже держал ее в своих объятиях. Его руки обхватили ее, теплые и сильные, и она прижалась щекой к его груди и зарыдала. Он покачивал ее, как ребенка, и пока ее горе превращалось из мучительных рыданий в сдавленные всхлипы, она поняла, что может слышать две вещи: сердце Кейлека, ровно бьющееся напротив ее уха, и его голос, мягкий и низкий... Поющий.
Джайна не могла понять
Голос Кейлека был так же красив, как и все в нем, и песня пробивала путь к ее душе, успокаивая ее. Она почувствовала, как он прижался губами к ее белым волосам. Поцелуй был скорее ласковый, чем любовный, жест утешения, не требующий ничего взамен. Но даже так, даже в таком печальном месте, Джайна почувствовала, как ее сердце встрепенулось. После казалось вечности - когда оно, черствое и ледяное, словно зловещий алмаз замолкло в ее груди – оно пробудилось. Теперь оно уже было похоже на семя по весне, стремящееся ввысь, к свету и теплу сквозь зимний лед.
Чувствуя безопасность и ласку, Джайна подумала о своем последнем разговоре с Траллом, когда они еще были друзьями.
– Разве тебе... нужно исцеление?
– спросила Джайна.
– Нам всем оно нужно, замечаем мы или нет, – ответил Тралл.
– Мы получаем жизненные травмы, даже если на теле не остается никаких шрамов. Друг, который видит тебя таким, какой ты есть, насквозь… О, это подарок, Джайна Праудмур… Любое путешествие, в которое ты отправишься, любой путь, на который ты ступишь, будет намного приятней со спутником жизни на твоей стороне.
Кейлек помог ей исцелиться от нечто большего, чем от простой жизненной раны. Он видел ее в лучшее и худшее время, и помог Джайне обрести настоящую себя, когда она потерялась в лабиринте страданий и ярости. Мог бы он стать ее спутником жизни, как Аггра стала для Тралла? Не было способа узнать наверняка. Лишь одну вещь Джайна теперь знала - ничего нельзя знать наверняка. Ветры перемен будут дуть по своей воле.
Но сейчас ей было хорошо. Она отодвинулась и посмотрела на него. Он взирал на нее, одной рукой откидывая назад единственный локон золотых волос, который у нее остался.
– Ронин, - сказала Джайна.
Он кивнул. Как только они отстранились, Джайна ощутила холодный воздух между ними, но рука Кейлека в ее ладони была по-прежнему теплой. Они шли, медленно, почтительно, прямо к кратеру. Джайна вздрогнула, когда пришли воспоминания о последних мгновениях жизни верховного мага – как он заталкивал ее в портал, разрушение башни, фиолетовый пепел, который ветер без сомнений разнес по всем четырем сторонам Азерота.
– Это не было напрасным - напомнил Кейлек Джайне.
– если бы бомба хотя бы частично не была сдержана башней, то последствия были бы гораздо хуже.
– Он хотел спасти Верису, - сказала Джайна.
– Он хотел, чтобы она жила... Он хотел, чтобы у его детей была мать, даже если у них не будет...
Мгновение, она не могла продолжать говорить, а затем произнесла:
– Он пришел... Потому что я попросила его, - Джайна повернулась к Калесгосу.
– Еще недавно я так упорно боролась. Я чувствовала себя лишней, пытаясь настаивать на мире, когда никто вокруг, похоже, не беспокоился о нем.
– Ты все еще беспокоишься?
– спросил Кейлек.