Джек Мэггс
Шрифт:
– Вы неправильно поняли его, – бесполезно уговаривал его хозяин. – Я сейчас принесу словарь. Не трогайте мои окна, пока я не принесу книгу. Я приказываю!
Но Джек Мэггс уже не был чьим-то слугой. Принеся из столовой стул и держа во рту торчащие шестидюймовые гвозди, он принялся одно за другим заколачивать три окна в гостиной – бах! бах! бах!
– Вот, – вновь вошел в комнату Перси Бакл с открытым словарем в руках. – Здесь нет ни слова о гвоздях во время карантина.
Но в гостиной окна были уже заколочены, шторы опущены и прибиты
Перси Бакл положил словарь на обеденный стол.
– Это мой дом, – опять повторил он.
Но Джек Мэггс уже двинулся в следующую комнату.
Глава 41
Когда дом был наконец обезопасен, Джек отнес молоток и гвозди в подвал на их обычное место. Это помещение – владение экономки миссис Хавстерс представляло собой затхлый лабиринт закоулков, углов, входов и выходов из-за гор сваленного здесь старого хлама: канатов, кусков декораций, театральных костюмов, которые остались еще со времен театра покойного мистера Квентина. Не успел Джек осмотреться в подвале, как услышал, что наверху открылась дверь, и чья-то освещенная свечой тень стала спускаться вниз. Тихий голос горничной позвал его.
– Я здесь, – недовольно проворчал он и поднял лампу.
Они встретились не без смущения возле старинных костюмов: бальных платьев, чьи пышные кисейные рукава были покрыты плесенью.
– Вы заколотили окно моей спальни, – сказала Мерси медленно и каким-то сонным голосом.
Он признался, что действительно был в ее комнате и сделал все, что требовалось.
– А почему вы не сделали этого в комнате миссис Хавстерс?
Неужели она плакала? В темноте он успел разглядеть ее распухшую верхнюю губу.
– Думаете, она поднимет шум на весь квартал? – насмешливо спросил он.
– Я уверена, что вы знаете, что она слегла от этой эпидемии.
Джек не знал этого. Вонь и грязь подземелья обострили его чувственность, пробуждая жизненные инстинкты; и сейчас, вдыхая этот запах, он на мгновение познал то лучшее, чем когда-то дорожил.
– Конечно, – болтала Мерси, – это не эпидемия, что бы там ни говорил этот доктор. Это гипнотические флюиды, вы сами это знаете. Бедная старая корова заглотнула свою долю.
Мэггс вопросительно поднял бровь.
– О, вы меня считали невежественной? – воскликнула Мерси.
– Нет, не считал.
– Так вот, к вашему сведению, сэр, мы с мистером Констеблом на Рождество были в концерте на Уиндмилл-стрит. Там выступала леди, она пела и танцевала, а потом вся вдруг затряслась. А произошло это от магнитных флюидов. То же самое делал с вами доктор, когда разводил руками. Да, то же самое. Так он заговаривал вашу боль. Думаете, я не знаю, что здесь происходит?
– Какое это имеет отношение к миссис Хавстерс?
– Вы думаете, я не знаю, что тут нет никакого доктора? Это мистер Отс с напудренной головой
– А другие знают, что это мистер Отс? – спросил он тихо.
Мерси,
– Они не узнают даже собственный нос во время чиха.
– Но вы им сказали?
– Нет еще.
– Тогда пойдемте со мной. – Джек взял ее за руку.
– Нет! Отпустите меня! – Она вырвала руку и отшатнулась.
– Черт побери! – рассердился он и схватил ее за талию так неожиданно, что у нее слетел чепец с головы. Ее волосы задели его лицо, обдав легким запахом сажи.
– Я не разрешу себя запереть.
– Черт побери, позволите, и еще как!
Она была быстрой и ловкой, но он крепко держал ее, и, позволив вовсю брыкаться, понес ее по каменным ступеням на первый этаж. Старая лампа, которую он держал в изуродованной руке, опасно болталась, касаясь юбок Мерси.
В этот час коридор был пуст, и Мэггс опустил ее на пол. Они стояли, глядя друг на друга и тяжело дыша.
– Можете запереть меня, – не выдержала она, – мне все равно!
– Хорошо.
Мерси тряхнула головой и убрала волосы с глаз.
– Мне все равно.
– Хорошо.
– Заприте меня на всю ночь.
В молчаливом согласии они поднялись по лестнице. Под дверью спальни хозяина виднелась полоска света. По задней лестнице они поднялись на чердак. Черная юбка Мерси трижды обвилась вокруг колена Мэггса. Он остро ощущал это, и ему казалось, что Мерси, несмотря на одежду, уже основательно познакомилась с его коленом. Когда она переступила порог своей комнаты, он, не колеблясь, шагнул за ней.
Это была премиленькая комнатка, которую она обустроила для себя по своему вкусу, с обилием вышитых подушечек и красивым портретом девушки в рамочке: она сидела возле ветряной мельницы, держа на коленях тряпичную куклу.
– Сколько вам лет?
– У леди не спрашивают возраст.
Он передал ей лампу, и Мерси, приподнявшись на цыпочках, повысила ее на крюк, свисавший с потолка. Пока она занималась этим, Мэггс успел вынуть ключ из замка ее двери. Услышав скрежет металла, она быстро обернулась.
– Не надо!
Но Мэггс уже вышел за порог.
– Доброй ночи, – сказал он и быстро, словно боясь передумать, повернул ключ в замке.
Минуту спустя он уже был на крыше, унося с собой в соседний опустевший дом всю сумятицу пережитых эмоций. Здесь же он вновь принялся писать страницу за страницей, доверяя бумаге свою тайную историю: «Дорогой мальчик…»
В шесть утра он снова пересек скользкую крышу и вернулся в дом мистера Бакла. Открыв дверь комнатки горничной, он застал ее уже одетой и ожидавшей его.
Глава 42
Мерси Ларкин прибегла к помощи средств, знакомых «нянькам-горничным»: она пощипала щеки, чтобы порозовели, тихонько «охая» и «ухая», похлопала их ладонями. Этому косметическому приему она научилась у матери, которая энергично проделывала это, до того как решилась впервые вывести дочь на Хаймаркет.