Джек на Луне

Русуберг Татьяна

– Это хорошо, - турок стряхнул пепел, и в темноту полетел оранжевый рой искр. – Ведь так?

– Наверное, - сказал я, немного подумав.

За стенкой приглушенно завопил младенец. Сосед зашуршал, отстрелил пальцами бычок, чиркнувший по коробку ночи падающей звездой.

– Удачи тебе, пацан.

Скрипнула, притворяясь за ним, дверь. Я посидел еще немного, а потом пошел смотреть, что из моего добра смогу найти в ботанском рюкзаке с Эйфелевой башней.

Первое, что я сделал, продрав глаза утром, засунул руку под подушку. Ура! Косяк на месте,

тряпки тоже. Я так боялся, что мать ночью вышвырнет переделанные из старых джинсов шорты и линялую майку, что спал бы в них, если бы не стоявшая в крошечной квартирке удушливая жара. Я спустил ноги с надувной кровати для гостей, на которой спал с тех пор, как мы сняли угол у тети Люси, и принялся натягивать вытертые до белизны штаны.

– Это что за порнография?!

Мать стояла надо мной, уперев руки в боки. Из одной из них свисало что-то вроде джинсов цвета детской неожиданности.

– Ну, я не знаю, - сонно пробормотал я и кивнул на желтый кошмар. – Ты же их покупала.

Ма недобро сузила глаза:

– Ты нарочно издеваешься, да? Я говорю вот об этой гадости, - она ткнула в злосчастные шорты наманикюренным пальцем.
– Ты в этом собираешься к Себастиану ехать?!

– Ну да, - я тупо моргнул, пытаясь сообразить, чего она от меня хочет. – А что? Жарко же.

– Дай сюда! – она выжидающе вытянула руку, губы сжались в упрямую линию. Я понял, что, если я их не отстою, шорты разделят судьбу своих не менее потрепанных собратьев.

– Не дам, - твердо заявил я и просунул ногу в штанину.

– Нет, дашь, - ма ухватила мою собственность за ширинку и дернула на себя. Я повалился на спину, но шортов не выпустил.

– Не дам!

– А я говорю, лучше отдавай по-хорошему!

Еще один рывок, и выношенная ткань не выдержала. С громким треском шорты порвались пополам. Я улетел с одной штаниной под стол, а мама запричитала плачущим голосом:

– Ай! Смотри, что ты наделал! Я ноготь из-за тебя сломала!

Желтый ужас из Парижа шлепнулся на пол рядом со мной:

– Вот, надень это. И футболку поприличней. Твою порнографию я выбрасываю.

– Кто тут говорил о порнографии? – тетя Люся возникла из дверей своей спальни, кутаясь в халат. Она давно сидела на пенсии по инвалидности, так что наши с мамой перепалки были в ее жизни одним из немногих развлечений. Наверное, когда мы съедем, она совсем заскучает.

– Да вот, понимаешь, переезжаем в кои-то веки в приличный район, - жаловалась мама, роясь в заранее упакованной сумке в поиске ножниц. – Соседи у нас врачи, преподаватели, банкиры. С некоторыми я уже познакомилась – чудесные люди. А мое чудовище снова собралось вырядиться, как беспризорник с Ленинградского вокзала. И ладно бы, надеть было нечего, а то... – и понеслось.

Под шумок я тихонько проверил карман шортов под столом. Фух, на этот раз пронесло. Косяк остался именно в моей половинке. На радостях я вылез на свет и попер в ванную, прикрываясь новыми джинсами. Все-таки хоть живем мы по-семейному, а в одних труселях перед тетей Люсей я разгуливать не привык.

Себастиан позвонил в дверь ровно в десять. Свежевыбритый, сияющий улыбкой и белоснежной футболкой,

сменившей рубашку с галстуком по случаю отпуска. Мама с тетей Люсей расцеловались и всплакнули друг у друга на плече.

– Ты приезжай к нам обязательно, - всхлипывала ма в бумажный платочек. – Дом большой, места для всех хватит. Даже пожить у нас можешь, если хочешь, Себастиан не против.

Отчим кивал, по-прежнему улыбаясь, хотя не понимал, конечно, ни шиша.

– Я сумки вниз отнесу, - буркнул я и поволок наши пожитки вниз по лестнице. Терпеть не могу женских слез.

Всю дорогу до Брюрупа ма щебетала о том, какая меня ждет замечательная комната с видом на озеро, и какая расчудесная моя новая школа. Я сидел молча, стиснутый непривычно узкими джинсами, на которых, казалось, появлялись пятна, стоило на них посмотреть. Себастиан, периодически поглядывавший на меня в зеркальце заднего вида, наконец не выдержал:

– Джек, ты чего такой угрюмый?

– А ты вот ее спроси, - перевел я стрелку и уставился в окно. Мы уже съехали со скоростного шоссе, и дорога углубилась в лес, ныряя с одного холма на другой, так что в животе то и дело прохладно потягивало, как это бывает, когда сильно раскачаешься на качелях. Между деревьями, курчавившимися зеленью раннего лета, то и дело проблескивали синие оконца воды – знаменитые озера.

Себастиан спросил, и ма принялась объяснять, то и дело спотыкаясь в датском:

– Он злой, потому что я выбросила его одежду.

– Выбросила? – удивленно повторил отчим. Наверное, думал, что неправильно понял.

– Ну да. Она старая была. С дырками. Некрасивая. Линялая, - последнее слово ма сказала по-русски и повернулась ко мне, блестя темными очками. – Жень, как будет по-датски «линялая»?

Я пожал плечами:

– Забыл, - а сам думаю злорадно: ей надо, пусть сама и объясняет, как хочет.

– Я так понимаю, Джек не хотел, чтобы ты выбрасывала? – уточнил Себастиан, косясь в зеркало на мой ботанский прикид.

– Нет, конечно, - ма раздраженно взмахнула руками. – Ему нравится одеваться, как... Жень, как сказать «бомж»?

Я изобразил глухонемого.

– Как бездомный, - справилась с языковым барьером мать.

– А тебе не кажется, что мальчик имеет право самому решать, что ему носить, а что нет? – отчим мягко положил руку на мамино бедро. – Может, то, что ты ему купила, просто не в его стиле? Ты же знаешь эту молодежь, - и он незаметно подмигнул мне в зеркальце.

– Стиль?! – ма хмыкнула скептически, но по ее голосу я понял, что она уже улыбается. – Нет, это не стиль. Это лень и... Жень, как по-датски разгильдяйс... – Себастиан наклонился и накрыл ее рот поцелуем.

Я поспешно отвернулся. Мы ехали по мосту над какой-то рекой, в неподвижной воде которой отражались зеленые острова и бурые тушки уток, застывших, будто чучельные. Мама рассмеялась незнакомым грудным смехом, а отчим сказал весело:

– Хватит дуться, Джек. Хочешь, завтра отправимся с тобой по магазинам? Купим только то, что сам выберешь. Как тебе такой вариант, а?

Я буркнул что-то согласно-невразумительное, нашарил в тесном кармане «таблетки» и воткнул их в уши. Выбрал в плей-листе Ника и Джея.