Джек-потрошитель с Крещатика
Шрифт:
– Конечно.
– Есть и бриллиантовая, – удостоверила Сюрская. – Я поздравляю вас, вы ее подцепили. Что вы готовы дать мне за них? – на миг в ее глазах мелькнуло презрение. И знание. – Я угадаю: все, что угодно! Настоящие камни всегда действуют так. Они овладевают человеком. За это я и люблю их… Они и есть моя настоящая страсть. И вы должны понимать меня как никто. Давайте проверим. Я не готова продать вам серьги, но могу поменять их на брошь или одно из колец, в которых вы были на аукционе!
Катерина рефлекторно прикрыла рукой лацкан пиджака,
– Я уже подарила брошь.
– А кольца? Вы молчите?.. Вот видите! – Виктория засмеялась. – Я слышала про вас и про вашу коллекцию. Ваша бабочка – прекрасная вещь. Но все же не такая прекрасная, как мои серьги. Простите, но я обманула вас. Я не отдам их никому, ни за что, – выговорила она по слогам. И засмеялась.
– Но ведь в них есть дефект, – сказала Катя. – Одна из них меньше другой.
Лицо Виктории Сюрской стало злым, в глазах мелькнула неприкрытая ненависть.
– Я знаю! И заметьте, не вынуждаю вас их покупать. С дефектом или без, это самые прекрасные камни на свете. Мне надоедают люди, города, страны, дома, вещи… Но еще ни один из камней мне не удалось разлюбить. Их нельзя разлюбить. Невозможно. Полюбуйтесь, и вы убедитесь в том сами…
Художница подошла к стоящему на столе большому бывалому дорожному кейсу для драгоценностей, открыла дверцы, выдвинула один из обитых бархатом маленьких ящиков, и Катя едва не получила удар от блеска драгоценных камней – отборные, неприлично огромные бриллианты нежились на красном бархате с видом полноправных хозяев мира. Голубые и желтые, синие, фиолетовые и изумрудные – с простейшей оправой и великолепной огранкой!.. В сравнении с некоторыми из них мог померкнуть даже Куллинан королевы английской.
Сюрская потянула за ручку нижнего ящичка и с видимым удовольствием достала оттуда крохотный мешочек, а из него – одну из вымаливаемых Катей сережек. В жесте, которым она обнажила прозрачную серьгу, было нечто вызывающее и одновременно бесстыдное – эротическое, словно сверкающий камень был тайным и сокровенным человеческим естеством.
– Взгляните на эту чистоту, игру света!
Катерина уставилась на 15-каратный бриллиант так, будто это был глаз самого Бога.
А может, так и было?
Не дьявола – Бога! Иначе как объяснить, что весь смысл Катиной жизни вдруг уместился в сверкающий прозрачный шарик, лежащий на ладони художницы.
Нежданно Виктория сжала кулак – и Катя ощутила боль от исчезновения камня, совершенно реальную, физическую.
– Да, – убежденно резюмировала рыжая дама. – Вы больны, как и я.
А Катя почувствовала себя совершенно больной, усталой и выхолощенной. Она поняла: существует лишь два способа забрать у Виктории вожделенные камни – убить ее или подчинить ее силой кольца Киевицы. Варианта просто забыть о серьгах больше не существовало. От принципов не осталось следа. Вот только кольцо с одолень-травой осталось в Башне.
– Пожалуй, я снова вас обманула, – Виктория сняла с груди красный бриллиант. – С одним камнем
И внезапно показалась Катерине невыносимо противной – она ощутила неконтролируемое желание ударить ее. Или…
Попросту проверить на ней свою силу!
После встречи с Котарбинским Катя успела забыть о своем новом даре, но сейчас вновь ощутила, как ее глаза наливаются гневом и ядом.
Катя почти увидела, как белые стены мастерской становятся красными от человеческой крови. Кровь ударила в голову. Алая злость ослепила глаза.
Невероятным усилием воли Дображанская взяла себя в руки.
– Мирослав, мы уходим, – сухо сказала она. – Так я могу сфотографировать картину?
– Я назвала свое условие. Фото в обмен на набросок. – Теперь художница поцеловала взглядом Мира. Она явно любила лишь очень красивые вещи.
– Он согласен, – решила за него Катерина. – Мир, подождешь меня здесь? Через час я вернусь и принесу пару любопытных вещиц на обмен. У меня тоже есть одно занимательное колечко… – Смертельная казнь для художницы была заменена принуждением с помощью кольца-одолень-травы. – Не сомневаюсь, оно вас переубедит.
– Катя, ты офигела во-още? Куда ты опять убегаешь? Так нельзя! Уже Мамки пришли! Где Маша? Где Мир? Присядь на минуту… – Дашины щеки раздулись, но не от возмущения – она как раз дорвалась до остывших вареников и лопала их теперь за обе щеки.
Готовила Глава Киевских ведьм так же хорошо, как и колдовала, любила повторять, что умение варить годное зелье начинается с умения приготовить борщ, а настоящий украинский борщ нужно готовить как приворотное зелье – в том и состоит его особый рецепт.
И, похоже, вареники Василиса лепила по тому же приворотному принципу.
– Акнил, хот ты ей скажи… – громко проворчала Чуб сквозь последний наспех дожевываемый вареник, – Катя, ты в окно хоть смотрела? У нас гости уже на пороге балкона!
И Катерина Михайловна понимала, что в данном случае Даша Чуб совершенно права: Башню Киевиц накрыло шерстяным колпаком, стекла балконной двери стали совершенно белыми, туман окончательно съел Город…
Но Дображанская ничего не могла поделать с собой – ее лихорадило: