Джек Ричер, или Это стоит смерти
Шрифт:
Иранец лежал совершенно неподвижно.
Он не дышал.
Никаких признаков пульса.
Никаких признаков жизни.
Армейские медики учили, что стандартная процедура в таких ситуациях состоит в том, чтобы начать делать искусственное дыхание, сопровождая его внешним давлением на грудь восемь раз в минуту, и продолжать до тех пор, пока человек не придет в себя. Однако у Ричера имелся собственный подход к подобным вещам — не оживлять парней, которые собираются выстрелить в тебя из пистолета. И в данном вопросе Джек никогда не проявлял гибкости. Поэтому он с минуту подождал, давая природе взять свое, а затем немного помог ей, надавив двумя пальцами на артерии на шее иранца. Четыре минуты без кислорода — верхний предел для мозга. Ричер подождал пять, решив действовать наверняка. Он сидел
Ричер встал, нашел ключ от машины и подобрал «глок». На ключе была бирка с логотипом «Шевроле», но не от синей машины. Джек нажал на кнопку, но ничего не произошло. «Глок» оказался практически новым и полностью заряженным. В обойме семнадцать блестящих патронов типа «парабеллум», и еще один в стволе. Ричер положил оружие в карман, рядом с отвертками.
Затем он вернулся к парковке перед входом и снова нажал на кнопку. Ему ответил желтый «Шевроле Малибу». Новый автомобиль, чистый и самый обычный. Явно взятый напрокат. Джек сел в машину, отодвинул сиденье назад и завел двигатель. Бак был почти полным. В дверном кармане лежали документы на аренду с сегодняшней датой. Документы были оформлены на какую-то компанию из Лас-Вегаса, название которой ничего Ричеру не говорило. В специальных держателях стояли две бутылки воды — одна начатая, другая полная. Джек выехал со стоянки, сделал круг и поставил машину так, что мертвый иранец оказался между «Шевроле» и стеной, потом открыл багажник. Не самый большой багажник, но и иранец не был великаном.
Ричер наклонился, проверил карманы иранца и нашел там телефон, нож, бумажник, платок и мелочь на доллар. Он оставил монеты, вытащил из телефона аккумулятор, убрал телефон в один карман, а аккумулятор — в другой. Нож оказался с выкидным лезвием и перламутровой рукоятью. Тяжелый, надежный и острый. Качественный инструмент. Ричер положил его в карман к разводному ключу. Потом проверил бумажник. Четыреста долларов наличными, плюс три кредитные карточки и водительские права из штата Невада на имя Асгара Арада Сепира и адрес в Лас-Вегасе. Вполне достоверная фотография. Кредитные карточки на то же имя. Наличные, в основном двадцатки, новенькие и ароматные, только что из банкомата. Ричер оставил себе наличные, вытер платком бумажник и вернул в карман мертвеца. Потом он поднял его двумя руками за воротник и ремень и засунул в багажник желтого «Малибу».
И остановился.
Ему в голову пришла новая идея.
Он отнес иранца к «Кадиллаку» Сета Дункана и аккуратно положил на землю. Порывшись в кармане, нашел ключ от «Кадиллака», открыл багажник, поднял иранца и засунул его внутрь. Мощная машина, большой багажник, полно места. Покончив с делами, Ричер протер платком все, к чему прикасался в течение дня, — руль, рычаг переключения скоростей, зеркало, кнопки радио, дверные ручки внутри и снаружи. Затем захлопнул дверцу и нажал на кнопку, блокируя двери. После чего вернулся к «Малибу». Автомобиль был желтым, но в остальном обладал анонимностью, несмотря на кричащий цвет. Местная марка, местные номера, традиционная форма. Такой наверняка привлечет меньше внимания, чем «Кадиллак», несмотря на жуткий цвет. И едва ли кто-то станет сообщать, что машину угнали. Парни из другого штата с пистолетами и ножами в карманах обычно ведут себя намного скромнее, чем возмущенные местные жители.
Ричер внимательно осмотрелся по сторонам. Все спокойно. Холодный воздух, тишина и неподвижность, лишь клубится ночной туман. Джек вернулся к «Малибу», не включая фар, медленно выехал с парковки, добрался до конца улицы Макнолли и притормозил. Слева в шестидесяти милях к югу находилась I-80, быстрая автострада в шесть полос, самый короткий путь в Вирджинию. Справа — сорок ферм и Дунканы, мотель, Элеонор, доктор и его жена и Дороти Коэ. В шестидесяти милях к северу.
Время принимать решение.
Налево или направо? На юг или на север?
Ричер включил фары, свернул направо и поехал обратно на север.
Глава 33
Дунканы
— Как вы думаете, где он в данный момент? — спросил Джонас.
— Остановился на ночлег, — ответил Джейкоб. — Во всяком случае, я на это надеюсь. Рядом с границей, дожидается рассвета. Сейчас благоразумие — ключ ко всему.
— Пятьсот миль, — сказал Джонас. — Немногим больше десяти часов. Плюс непредвиденные обстоятельства.
— Сколько времени нужно, чтобы прочитать полицейские досье? — спросил Джаспер.
— Хороший вопрос, — заметил Джейкоб. — Естественно, я уже об этом думал. Документов наверняка очень много, и они должны где-то храниться. Предположим, государственные служащие начинают работать в девять утра и заканчивают в пять вечера. Не вызывает сомнений, что, прежде чем получить доступ к документам, он столкнется с бюрократическими препонами, которые ему придется преодолевать. Таким образом, точкой отсчета следует считать полдень завтрашнего дня. У него будет пять часов завтра и целый рабочий день послезавтра. Возможно, этого времени ему хватит.
— Значит, он вернется не раньше чем через сорок восемь часов.
— Ну, я лишь строю предположения. Полной уверенности быть не может.
— И все же у нас остается достаточно времени для маневра.
— Он сюда не вернется, — сказал Сет Дункан. — Зачем ему? Сто человек читали досье и пришли к выводу, что расследование проведено безупречно. А этот парень вовсе не в сто раз умнее всех остальных. Такого просто не может быть.
Сету никто не ответил.
— Что такое? — спросил младший Дункан.
— Он не должен быть умнее, сын, — наконец заговорил Джейкоб. — Во всяком случае, в сто раз. Просто он должен думать иначе. В иной плоскости.
— Но мы знаем, что там нет улик.
— Согласен, — сказал Джейкоб. — Проклятье, в этом как раз и дело. Значение имеет то, чего нет в досье.
«Малибу» походил на половину «Кадиллака»: четыре цилиндра вместо восьми, одна тонна вместо двух и почти в два раза короче. Однако автомобиль работал как часы и легко поддерживал нужную скорость. Впрочем, Ричер не обращал на это особого внимания. Он думал о мертвом иранце и о вероятности попасть в нужную точку зубца Т. Парень был маленьким, похожим на птицу, а Ричер считал, что люди, являющиеся его полной противоположностью в физическом плане, точно так же отличаются и в личностном отношении. Следовательно, иранец был напряжен и нервничал, значит, его пульс на парковке составлял 180 ударов в минуту и зубцы Т шли быстро и яростно, по три в секунду. Получалось, что вероятность попасть в критические промежутки в пятнадцать миллисекунд, предшествовавших пику, составляли около пятидесяти пяти к тысяче, или чуть больше, чем один к двадцати.
Не повезло — во всяком случае, иранцу. Но его смерть не вызвала у Ричера сожалений. Скорее всего, его пришлось бы убрать так или иначе, раньше или позже, но непременно в течение следующих нескольких биений сердца. Это было практически неизбежно. После того как иранец вытащил пистолет, вариантов оставалось совсем немного. И все же он оказался первым. И последним — во всяком случае, на ближайшее время. Ричер не сомневался, что следующим будет кто-нибудь из футболистов.
Дунканы сообразили или узнали от кого-то, что он уехал из городка на день или навсегда. Они наверняка захватили доктора и заставили его выложить им все, что ему известно. Дунканы являлись реалистами, склонными к осторожности. Пятерых парней они отправят отдыхать, одного оставят охранять южную дорогу. Так что ему придется иметь дело с одиноким часовым. И он не станет прибегать к сотрясению сердца. Ричер не собирался наносить тяжелые удары в центр масс «кукурузника». Никогда в жизни. Он бы просто сломал себе руку.