Джек Ричер, или Гость
Шрифт:
– Почему?
Блейк пожал плечами.
– Кто знает, черт побери? Но этот водитель работает в службе доставки уже четыре года, в шести случаях из десяти он застает хозяев дома, и ему еще ни разу не доводилось видеть подобного.
– Его показаниям можно верить?
– Пултон так считает. По его словам, это серьезный, аккуратный человек, готовый поклясться на целой стопке Библий, черт побери.
– И что ты думаешь по этому поводу?
Блейк покачал головой.
– Если мне придет какая-нибудь мысль, ты узнаешь об этом первым.
В
– Я хочу извиниться, – сказал Ричер. – Моя теория оказалась ошибочной.
Блейк скорчил гримасу.
– Не бери в голову. У нас все равно не было другого выхода. Попробовать стоило. В противном случае мы бы тебя не отпустили.
– Ламарр здесь?
– А что?
– Я хочу и перед ней извиниться.
– Нет, она дома, – покачал головой Блейк. – Еще не возвращалась. Говорит, что полностью разбита, и это правда. Я ее ни в чем не виню.
Ричер кивнул.
– Она перенесла такой удар. Ей следовало бы уехать.
– Куда? – пожал плечами Блейк. – На самолетах она не летает, черт побери. И я не хочу, чтобы она в таком состоянии ехала куда-либо на машине.
Затем его взгляд стал жестким. Казалось, он вернулся на землю.
– Мне придется подыскать другого консультанта, – сказал он. – Как только я его найду, ты отправишься домой. От тебя все равно нет никакого толку. А с нью-йоркскими ребятами тебе уж придется разбираться самому.
Ричер кивнул.
– Хорошо.
Блейк отвернулся, и Харпер, правильно его поняв, увела Ричера из кабинета. В лифт, на первый этаж, затем на третий. Они прошли по коридору к знакомой двери.
– Почему Элисон не удивилась? – спросила Харпер. – Почему она ждала эту коробку с краской, в то время как для остальных это явилось неожиданностью?
Ричер пожал плечами.
– Не знаю.
Она отперла дверь.
– Ладно, спокойной ночи.
– Ты на меня злишься?
– Ты потерял напрасно тридцать шесть часов.
– Нет, я потратил их с большим толком.
– На что?
– Пока что не знаю.
– Странный ты тип, – заметила Харпер.
– Не ты одна так думаешь.
Прежде чем она успела отшатнуться, Ричер целомудренно поцеловал ее в щеку. Зашел к себе в комнату. Дождавшись, когда дверь захлопнется, Харпер вернулась к лифту.
Постельное белье и полотенца сменили. Шампунь и мыло также были новые. Новая одноразовая бритва и новая банка пены для бритья. Перевернув стакан, Ричер поставил в него свою зубную щетку. Прошел к кровати и лег, полностью одетый, не снимая плаща. Уставился в потолок. Затем приподнялся на локте и снял трубку. Набрал номер Джоди. После четырех звонков он услышал ее голос, сонный и невнятный:
– Кто это?
– Я.
– Сейчас три часа утра.
– Почти.
– Ты меня разбудил.
– Извини.
– Где ты?
– Заперт в своей комнате в Квантико.
Джоди помолчала, и Ричер услышал шум на линии и далекие звуки ночного Нью-Йорка. Приглушенные гудки автомобильных
– Как продвигается дело? – спросила Джоди.
– Никак. Мне собираются найти замену. Я скоро вернусь домой.
– Домой?
– В Нью-Йорк, – уточнил Ричер.
Джоди молчала. Ричер слышал тихий настойчивый вой сирены. Он решил, это где-то на Бродвее. У Джоди под окнами. Одинокий звук.
– Дом ничего не меняет, – сказал Ричер. – Я тебе уже объяснял.
– Завтра совещание по поводу партнерства, – сказала Джоди.
– Вот мы и отпразднуем это. Когда я вернусь. Если меня не отправят за решетку. С Дирфилдом и Козо я пока что еще не расквитался.
– Я думала, они намерены обо всем забыть.
– Да, если бы я добился результата. Но от меня пока что никакого толку.
Джоди снова умолкла.
– Начнем с того, что тебе не надо было вмешиваться.
– Знаю.
– Но я тебя люблю, – добавила она.
– И я тебя тоже. Удачи тебе завтра.
– И тебе тоже.
Положив трубку, Ричер снова лег на кровать и продолжил изучение потолка. Попытался представить себе Джоди, но вместо этого увидел Лизу Харпер и Риту Симеку, двух женщин, с которыми он хотел бы оказаться в постели, но не мог в силу обстоятельств. С Симекой это было бы совершенно неуместно. С Харпер это было бы изменой. Веские, убедительные причины, однако неспособные подавить желание. Ричер вспомнил тело Харпер, ее движения, открытую улыбку, честный, обаятельный взгляд. Вспомнил лицо Симеки, невидимые раны, боль в глазах. Представил себе ее возрожденную жизнь в Орегоне, цветы, рояль, сверкающую полировкой мебель, настороженную замкнутость. Ричер закрыл глаза, снова открыл, пристально уставился на белую краску над головой. Снова приподнялся на локте и снял трубку. Набрал ноль, надеясь попасть на коммутатор.
– Да? – ответил голос, который Ричер никогда раньше не слышал.
– Говорит Ричер. С третьего этажа.
– Я знаю, кто вы такой и где находитесь.
– Лиза Харпер до сих пор в здании?
– Агент Харпер? Подождите, пожалуйста.
В трубке стало тихо. Ни музыки, ни записанных на магнитофон рекламных сообщений. Ни фразы «Мы очень рады, что вы нам позвонили». Просто ничего. Затем голос вернулся.
– Агент Харпер еще здесь.
– Передайте ей, что мне нужно с ней увидеться, – сказал Ричер. – Прямо сейчас.
– Я передам ваше сообщение.
В трубке послышались гудки. Спустив ноги на пол, Ричер сел на край кровати лицом к двери и стал ждать.
Три часа ночи в Виргинии – это полночь на Тихоокеанском побережье, время, когда Рита Симека обычно ложилась спать. Каждый вечер она совершала одни и те же действия, отчасти потому, что была человеком очень аккуратным, отчасти потому, что эта сторона ее натуры была еще больше усилена службой в армии. К тому же когда живешь одна и собираешься жить одна до конца дней своих, сколько может быть способов укладываться спать?