Джек Ричер, или Гость

Чайлд Ли

Вернувшись в дом, Ричер поднялся наверх. В окнах такие же рамы, как внизу. Четыре спальни. Несомненно, Элисон жила в той, что слева и сзади, окнами на запад, на уходящую до самого горизонта степь. По утрам здесь бывает темно, зато закаты должны быть впечатляющими. Новая ванная украла кусок у соседней спальни. Унитаз, раковина, душ. И ванна.

Ричер вернулся на кухню. Харпер стояла у окна, наслаждаясь пейзажем. Элисон Ламарр сидела за столом.

– Ну как? – спросила она.

– По-моему, все в порядке, – ответил Ричер. – Двери

вы всегда запираете?

– Теперь да. Джулия так меня запугала. Я запираю окна, запираю двери, всех посетителей разглядываю в глазок, а телефон службы спасения ввела в память, чтобы набирать быстрее.

– В таком случае вам нечего опасаться, – заметил Ричер. – Судя по всему, убийца предпочитает не взламывать двери. Никому не открывайте, и все будет в порядке.

Она кивнула.

– Я тоже так подумала. Наверное, теперь вы зададите мне какие-то вопросы?

– За этим меня сюда и прислали.

Ричер сел напротив. Уставился на сверкающую бытовую технику вдоль стены, судорожно пытаясь придумать какие-нибудь подходящие вопросы.

– Как дела у вашего отца? – наконец спросил он.

– Именно это вы и хотели узнать?

Ричер пожал плечами.

– Джулия упомянула о том, что он серьезно болен.

Элисон была явно удивлена вопросу.

– Болезнь длится уже два года. Рак. Сейчас отец умирает. Надежды никакой, все будет кончено со дня на день. Он лежит в больнице в Спокане. Я навещаю его каждый день.

– Я сожалею.

– Джулия тоже должна была бы его навестить. Но они не слишком ладят.

– Она не летает на самолетах.

Элисон скорчила гримасу.

– Один раз за столько лет Джулия могла бы и переступить через себя. Но она так уперлась в то, что он ей не родной отец, как будто это имеет какое-то значение. Вот я, например, считаю ее своей сестрой – все так просто и ясно. А сестры должны заботиться друг о друге, правда? И Джулия должна это понимать. Кроме нее, у меня на всем свете больше нет родных. Черт возьми, она моя ближайшая родственница.

– Я очень сожалею.

Элисон пожала плечами.

– Но сейчас это второстепенно. Чем еще я могу вам помочь?

– У вас нет никаких мыслей по поводу того, кто это может быть?

Она улыбнулась.

– Это весьма расплывчатый вопрос.

– И тем не менее интуиция вам ничего не подсказывает?

– По мнению этого типа, нет ничего страшного в том, что женщина подверглась насилию. А может быть, он так не думает, а просто считает, что недопустимо выносить сор из избы.

– А вы к чему склоняетесь больше? – спросила Харпер, подсаживаясь к Ричеру.

Элисон перевела взгляд на нее.

– Право, не знаю. На мой взгляд, середины нет. Или женщина глотает позор молча, или поднимает страшный шум.

– Вы не пытались найти середину?

Она покачала головой.

– Я – живое доказательство того, что середины быть не может. Я просто взорвалась. У меня середины не было. По крайней мере, я ее не видела.

– Кто

это был? – спросил Ричер.

– Один полковник по фамилии Гаскойн, – сказала Элисон. – Он всегда вел себя как кусок дерьма, когда к нему обращались по личному делу. Я обратилась к нему по поводу перевода в другое место. Ходила к нему пять раз. Я не проповедовала идеи феминизма. И политика тут была ни при чем. Мне просто хотелось заниматься чем-нибудь более интересным. По правде говоря, я считала, что армия растрачивает без пользы хорошего солдата. Потому что я была хорошим солдатом.

– И чем кончилась история с Гаскойном? – поинтересовался Ричер.

Элисон вздохнула.

– Я оказалась застигнута врасплох. Сперва подумала, что он просто шутит.

Она помолчала. Отвела взгляд.

– Он предложил мне попытаться еще раз, но без униформы. Я решила, он просто хочет пригласить меня в город, в какой-нибудь бар, в штатской одежде. Однако потом Гаскойн ясно дал понять, что я должна снять форму прямо сейчас, у него в кабинете.

– Не слишком приятное предложение, – заметил Ричер.

Элисон поморщилась.

– Ну, Гаскойн подвел к этому исподволь. Сначала он все обращал в шутку, как будто заигрывал со мной. Я даже не обратила на это особого внимания. Он мужчина, я женщина, чему тут удивляться? Но затем Гаскойн решил, что я слишком непонятливая, и внезапно скатился в непристойность. Описал мне, что я должна делать, понимаете? Поставить правую ногу на один угол его стола, левую – на другой, заложить руки за голову и простоять так без движения полчаса. А потом согнуться пополам, представляете? Как в порнофильме. И тут меня охватила такая злость, что я взорвалась, как атомная бомба.

Ричер снова кивнул.

– И вы ему хорошенько врезали?

– Разумеется.

– Как Гаскойн на это отреагировал?

Элисон улыбнулась.

– Он растерялся. Не сомневаюсь, он проделывал это уже не первый раз, и до сих пор ему все сходило с рук. Думаю, он удивился, увидев, что правила игры переменились.

– А не может ли этот Гаскойн быть тем самым убийцей?

Она решительно покачала головой.

– Нет. Мы имеем дело с человеком смертельно опасным, правильно? Про Гаскойна этого никак не скажешь. Он был старым, уставшим, бесполезным, разочарованным. Джулия сказала, что убийца умен и изобретателен. А Гаскойн неспособен проявить инициативу, понимаете?

Ричер снова кивнул.

– Если психологический портрет, составленный вашей сестрой, верен, скорее всего, речь идет о человеке, который держался в тени.

– Совершенно верно, – согласилась Элисон. – Возможно, сам он не был ни в чем замешан. Лишь наблюдал со стороны, а затем в нем вскипел праведный гнев.

– Если психологический портрет, составленный Джулией, верен, – повторил Ричер.

Последовала короткая пауза.

– Очень большое «если», – заметила Элисон.

– У вас есть сомнения?