Джек Ричер, или Личный интерес
Шрифт:
– Федор Дацев, – сказал О’Дей. – Пятьдесят два года. Родился в Сибири.
Затем шла фотография мужчины, который, возможно, был бледным, но от солнца и ветра его лицо стало смуглым и покрылось морщинами. Короткие каштановые волосы, внимательный взгляд, сломанный нос и полуулыбка – то ли ироническая, то ли таящая в себе угрозу, это как посмотреть.
– Уильям Карсон, – продолжал О’Дей. – Родился в Лондоне, сорок восемь лет.
Последним был Джон Котт. С годами некоторые люди становятся толще, обрюзгшими и одутловатыми – как Шумейкер, к примеру, – но Котт уменьшился в размерах, остались лишь мышцы и сухожилия.
– Фотография сделана в тот день, когда он вышел из тюрьмы; самая свежая из всех, что у нас есть, – сообщил О’Дей.
Неприятная троица. Я сложил снимки в стопку, вернул их О’Дею и спросил:
– Как британцы решают проблему со рвом?
– Они не собираются устанавливать периметр в милю. Вы знаете, какая высокая плотность населения в Великобритании, – сказала Скаранджелло. – С тем же успехом можно попытаться очистить Манхэттен. На это рассчитывать не приходится.
– И что теперь?
– Ты отправишься в Париж, – сказал О’Дей.
– Когда?
– Прямо сейчас.
– В качестве наживки или полицейского?
– И в том и в другом. Главным образом нам нужен взгляд со стороны. Вдруг они что-то упустят.
– И с какой стати они станут мне что-то показывать? Я для них никто.
– Твое имя позволит тебе попасть в любое место. Я уже предупредил. Все, что станет известно мне, покажут и тебе. Таково могущество О’Дея. В особенности сейчас.
Я промолчал.
– Ты говоришь по-французски, верно? – осведомился Шумейкер.
– Да, – сказал я.
– И по-английски.
– Немного.
– А русский?
– Зачем?
– Британцы и русские также отправляют в Париж своих людей. Ты с ними встретишься. Постарайся получить от них как можно больше информации, ничего не давая взамен.
– Вероятно, у них такие же инструкции.
– Нам необходимо присутствие ЦРУ, – сказал О’Дей, и Кейси Найс подалась вперед.
– Я поеду, – сказала Джоан Скаранджелло.
Глава 13
Нам предоставили тот же самолет, но с другой командой. Два новых парня в кабине и стюардесса, все в форме военно-воздушных сил. Я поднялся на борт сразу после душа, в одежде, купленной в Арканзасе; Скаранджелло последовала за мной через пять минут, также после душа, в очередном черном костюме, с небольшим чемоданчиком на колесиках и сумочкой. Нам предстоял ночной перелет, семь часов в воздухе, шесть временных зон, и приземление в Париже в девять часов по французскому времени. Уже привычное для меня кресло было разложено и развернуто напротив второго – получился диван. Так же, как и два других кресла с другой стороны кабины. Для нас даже приготовили подушки, простыни и одеяла. Две длинные узкие постели, разделенные узким же проходом. Меня такой расклад вполне устраивал. Но Скаранджелло выглядела несколько неуверенно. Она была женщиной, достигшей определенного возраста и статуса. Полагаю, она предпочла бы побольше личного пространства.
Но сначала нам предстояло сесть в обычные кресла, за стол, на время взлета, где мы немного задержались, потому что стюардесса предупредила, что нас ждет обед. Что не слишком соответствовало обстановке. Желтовато-коричневая кожа и ореховые панели не располагали к кулинарным изыскам. Как и еда,
Я съел свой гамбургер, а потом половину бургера Скаранджелло, когда она его оставила. Затем мы стали решать проблему отхода ко сну – так, чтобы никого не смущать. Я видел, как она внимательно оглядывает кабину, прикидывает освещение, углы отражения и что я смогу увидеть.
– Я лягу первым, – предложил я.
Туалет находился в конце коридора, за багажным отсеком, где лежал чемодан Скаранджелло. Я пошел туда, почистил зубы, вернулся в спальный отсек, выбрал постель справа, снял носки и ботинки – так я сплю лучше, – лег поверх одеяла и повернулся лицом к стене.
Скаранджелло поняла намек. Я услышал, как она уходит, по легкому шелесту нейлона. Вскоре вернулась, звуки стали другими – наверное, она легла и принялась устраиваться под одеялом. Пробормотала что-то сонное и невнятное, типа: «Хорошо, спасибо, я в порядке», после чего я повернулся на спину и стал смотреть в потолок.
– Вы всегда спите поверх одеяла? – спросила она.
– Только когда тепло, – ответил я.
– И всегда в одежде?
– В такой ситуации у меня нет выбора.
– Потому что у вас нет пижамы. Нет дома, нет чемоданов, нет собственности. Нам рассказали о вашем образе жизни.
– Кейси Найс уже говорила мне об этом.
Я снова повернулся лицом к стене, устраиваясь поудобнее, и тут что-то уперлось мне в бедро. И не зубная щетка, лежавшая в другом кармане.
Бутылочка от таблеток. Я вытащил ее и посмотрел на этикетку, просто так, мне вдруг стало любопытно. Наверное, я ждал, что это окажется средство от аллергии в преддверии весенней пыльцы в лесах Арканзаса, или болеутоляющие от дантиста, или для перенапряженных мышц. Однако на этикетке было написано «Золофт», а я знал, что это средство не имеет никакого отношения к аллергии или перенапряжению мышц. «Золофт» принимали для борьбы со стрессом или тревожными состояниями, с депрессией и приступами паники, с ПТСР или с СНС [4] . Сильное средство, которое продают только по рецептам.
4
ПТСР – посттравматическое стрессовое расстройство; СНС – синдром навязчивых состояний.
Однако выписано оно было не Кейси Найс. На этикетке стояло другое имя, мужское: Антонио Луна.
– Что вы думаете о мисс Найс?
Я вернул бутылочку в карман.
– Милое имя, милая женщина [5] .
– Слишком милая?
– Вас это беспокоит?
– В теории.
– Она неплохо показала себя в Арканзасе. С соседом Котта.
– А как бы она справилась, будь она там одна?
– Думаю, результат был бы тем же. Другой подход, но ничего не изменилось бы.
5
Nice (англ.) – милая, приятная.