Джек Ричер, или Сплошные проблемы и неприятности
Шрифт:
– Мы можем сейчас сделать это и никому не говорить. У нас есть три часа, – сказала Диксон и, не дождавшись ответа, добавила: – Извини. Просто все эти кошмарные события заставляют меня думать о том, что жизнь коротка.
– А отряд все равно разрушен.
– Именно.
– Разве у тебя никого нет на Востоке?
– Сейчас нет.
Ричер подошел к кровати. Карла встала рядом, касаясь бедром его бедра. Семь листков бумаги по-прежнему лежали в строгом порядке на покрывале.
– Хочешь еще
– Сейчас не хочу, – ответила Диксон.
– Я тоже. – Он собрал листки и положил на ночной столик под телефон. – Ты уверена насчет этого?
– Вот уже пятнадцать лет.
– Я тоже. Но это должно остаться тайной.
– Согласна.
Он обнял ее и поцеловал. Прикосновение языком к ее зубам подарило ему новые ощущения. Пуговички на ее блузке были маленькими и неудобными.
Глава 26
Потом они лежали в кровати, и Диксон сказала:
– Пора снова заняться делом.
Ричер перекатился, чтобы взять листки со столика, но Диксон остановила его:
– Нет, давай попробуем сделать это в уме. Мы сумеем больше увидеть.
– Ты так думаешь?
– Всего чисел сто восемьдесят три, – сказала она. – Расскажи мне про сто восемьдесят три как про число.
– Оно не относится к простым, – ответил Ричер. – Делится на три и шестьдесят один.
– Какая разница, простое оно или нет?
– Умножь его на два, и получится триста шестьдесят шесть, а это количество дней в високосном году.
– Значит, это половина високосного года?
– Но не на семи листках, – сказал Ричер. – Половина любого года – это шесть месяцев и шесть листков.
Диксон замерла.
Ричер подумал:
«Полгода.
Половина года.
И куча возможностей.
Двадцать шесть, двадцать семь».
– Сколько дней в половине года? – спросил он.
– Обычного года? Зависит от того, о какой половине идет речь. Либо сто восемьдесят два, либо сто восемьдесят три.
– Как ты получаешь половину?
– Делю на два.
– А если умножить результат на семь двенадцатых?
– Получится больше половины.
– А если умножить то, что получилось, на шесть седьмых?
– Получится опять ровно половина. Сорок две восемьдесят четвертых.
– Вот видишь!
– Я что-то не понимаю…
– Сколько в году недель?
– Пятьдесят две.
– Сколько рабочих дней?
– Двести шестьдесят при пятидневной рабочей неделе, триста двенадцать при шестидневной.
– А сколько дней в семи месяцах при шестидневной рабочей неделе?
Диксон на минуту задумалась.
– Зависит от того, о каких семи месяцах идет речь. И куда попадают воскресенья. И каким днем недели будет первое января. А еще от того, какие семь месяцев
– Посчитай, Карла. Есть только два возможных ответа.
Диксон помолчала немного.
– Сто восемьдесят два или сто восемьдесят три.
– Совершенно верно, – подтвердил Ричер. – Семь листков – это семь месяцев, состоящих из шестидневных рабочих недель. Причем в одном из длинных месяцев было четыре воскресенья. Отсюда аномалия в двадцать семь дней.
Диксон выскользнула из-под простыни и, не одеваясь, подошла к своему портфелю, из которого достала кожаный органайзер. Она открыла его, положила на кровать, взяла листки со стола и выстроила в линию под органайзером. Семь раз подняла и опустила глаза.
– Этот год, – сказала она. – Последние семь календарных месяцев. До самого конца последнего месяца. Если убрать воскресенья, получится три месяца по двадцать шесть дней, затем один, в котором было двадцать семь, и еще три по двадцать шесть.
– Вот видишь, – сказал Ричер. – Какие-то цифры по шестидневной рабочей неделе становились все хуже и хуже за последние семь месяцев. Какие-то результаты. Мы уже прошли половину пути.
– Легкую половину, – добавила Диксон. – А теперь скажи мне, что означают цифры.
– Что-то должно было происходить девять, десять, двенадцать или тринадцать раз в день с понедельника по субботу, но не всегда получалось как задумано.
– И что же это такое?
– Я не знаю. Что происходит десять или двенадцать раз в день?
– Могу точно сказать, что речь не идет о производстве «форда» модели «Т». Это должно быть что-то маленькое. Или профессиональное. Вроде записи к зубному врачу. К адвокату. Или парикмахеру.
– Около офиса Франца есть маникюрный салон.
– Они принимают гораздо больше клиентов за день. И какое отношение могут иметь ногти к исчезновению четырех людей, а также к сирийцу с четырьмя фальшивыми именами?
– Понятия не имею, – ответил Ричер.
– Я тоже, – сказала Диксон.
– Нам нужно принять душ и одеться.
– После.
– После чего?
Диксон не ответила, лишь молча подошла к кровати, прижала Ричера к подушке и снова поцеловала.
В двух тысячах горизонтальных миль и семи вертикальных милях от них темноволосый мужчина, называвший себя Эланом Мейсоном, сидел в передней части «Боинга-757», принадлежащего авиакомпании «Юнайтед эрлайнз» и совершающего перелет из нью-йоркского аэропорта Ла Гуардиа в Денвер, штат Колорадо. Он занимал место 3А, на ручке его сиденья стоял на подставке стакан газированной минеральной воды, а на коленях он держал развернутую газету. Он смотрел в окно, на ослепительно-белые облака внизу.