Джек Ричер, или Средство убеждения (Убедительный довод)
Шрифт:
После того как крачка улетела, больше смотреть было не на что. Где-то далеко кружили несколько чаек. Прищурившись, я попытался разглядеть на залитой солнцем водной глади китов или дельфинов, но ничего не увидел. Водовороты носили по поверхности моря кучи водорослей. В пятнадцать минут седьмого в коридоре послышались шаги Дьюка, затем щелкнул замок в моей двери. Дьюк не стал заходить ко мне. Он опять просто ушел. Повернувшись к двери, я глубоко вздохнул. День номер тринадцать, четверг. Возможно, было бы лучше, если бы тринадцатый день выпал на пятницу. Хотя вряд ли.
Все было совсем не так, как вчера. Дьюк был свеж и полон сил, а я валился с ног от усталости. Поли отсутствовал. Я спустился в подвал в спортивный зал, но там никого не было. Дьюк не остался на завтрак. Он куда-то исчез. Зато на кухню спустился Ричард Бек. За столом за завтраком сидели только мы с ним. Механика не было. Кухарка возилась у плиты. Ирландка ходила в гостиную и обратно. Она двигалась быстро. В воздухе висело напряжение. Что-то должно было произойти.
– Прибывает большая партия товара, – заметил Ричард. – Так бывает всегда. Все радуются деньгам, которые заработают.
– Ты возвращаешься в колледж? – спросил я.
– В воскресенье, – ответил он, похоже нисколько не переживая по этому поводу.
А вот мне было о чем беспокоиться. До воскресенья осталось всего три дня. Это будет пятый день моего пребывания здесь. Последний срок. Что бы ни случилось, это случится до воскресенья. А значит, мальчишка попадет под перекрестный огонь.
– Ты ничего не имеешь против? – спросил я.
– Против того, чтобы вернуться?
Я кивнул:
– После того, что произошло.
– Теперь нам известно, кто стоит за этим, – сказал Ричард. – Какие-то ослы из Коннектикута. Больше это не повторится.
– Ты в этом так уверен?
Он посмотрел на меня как на недоумка.
– Моему отцу постоянно приходится иметь дело с подобной дрянью. А если к воскресенью все не уладится, я просто останусь здесь.
– Твой отец ведет дело один? Или у него есть партнер?
– Один, – улыбнулся Ричард.
Его двойственное отношение исчезло. Он радовался тому, что находится дома, окруженный спокойствием и уютом, и гордился своим отцом. Весь его мир сжался до полуакра голого уединенного гранита, ограниченного беспокойным морем и высокой каменной стеной с колючей проволокой наверху.
– Не думаю, что ты действительно убил того фараона, – вдруг сказал Ричард.
В кухне наступила полная тишина. Я молча уставился на него.
– По-моему, ты его только ранил, – продолжил Ричард. – По крайней мере, я очень на это надеюсь. Знаешь, быть может, он сейчас поправляется. Лежит в больнице. Вот как я стараюсь думать. Ты должен попробовать делать то же самое. Пытайся искать светлые стороны. Так лучше. Тогда можно найти добро без худа.
– Не знаю, – сказал я.
– Тогда делай вид, – не сдавался он. – Пытайся мыслить позитивно. Повторяй себе: «Я сделал доброе дело, и никакой обратной стороны».
– Твой отец связывался с полицейским участком, – сказал я. – Похоже, места для сомнений не осталось.
– Тогда просто
Отставив тарелку, он поднес руку к левой стороне головы. Широко улыбнулся, однако его подсознание именно сейчас как раз вспоминало плохое. В самых ярких красках.
– Ладно, – согласился я. – Я просто его задел.
– Сквозное ранение, – подхватил Ричард. – Пустяки.
Я промолчал.
– Пуля ничего не зацепила, – гнул свое Ричард. – Это было просто чудо.
Я кивнул. Действительно, это могло быть только чудом. Если попасть человеку в грудь пулей 44-го калибра «магнум» с мягким наконечником, дыра будет размером со штат Род-Айленд. Смерть, как правило, последует мгновенно. Сердце сразу же остановится, в основном потому, что от него просто ничего не останется. Я решил, что мальчишке еще никогда не приходилось видеть смерть. Затем я подумал, что он, может быть, уже видел ее. Но увиденное ему совсем не понравилось.
– Позитивное мышление, – повторил Ричард. – Вот ключ. Просто будем считать, что полицейский сейчас находится в тепле и уюте и дело идет на поправку.
– Какой товар сегодня привозят? – спросил я.
– Вероятно, подделки, – ответил он. – Из Пакистана. Там для нас готовят персидские ковры двухсотлетней давности. Люди такие болваны.
– Неужели?
Внимательно посмотрев на меня, Ричард кивнул.
– Они видят то, что хотят увидеть.
– Вот как?
– И это происходит постоянно.
Я отвел взгляд. Кофе не было. Через какое-то время понимаешь, что к кофеину вырабатывается зависимость. Я испытывал раздражение. И усталость.
– Чем ты занимаешься сегодня? – спросил Ричард.
– Пока что не знаю.
– А я буду читать. Быть может, прогуляюсь немного. Пройдусь вдоль берега, посмотрю, что выбросило ночью.
– Море что-нибудь выбрасывает?
– Иногда. Понимаешь, то, что падает в воду с лодок.
Я пристально посмотрел на него. Неужели он пытается что-то мне сказать? Мне приходилось слышать о том, что контрабандисты кидают в море тюки с марихуаной, которые выбрасывает на берег в безлюдных местах. Возможно, то же самое можно делать и с героином. Неужели Ричард пытается что-то мне сказать? Или он меня предостерегает? А что, если ему известно о припрятанном свертке с железом? И что он плел про «убитого» полицейского? Это была просто психологическая бредятина? Или же Ричард играет со мной?
– Но это бывает в основном летом, – продолжал он. – Сейчас еще слишком холодно, чтобы лодки выходили в море. Так что, наверное, я останусь дома. Порисую.
– Ты рисуешь?
– Я же учусь в художественном колледже, – сказал он. – Я говорил об этом.
Я кивнул и уставился в затылок кухарке, словно мог телепатическим внушением заставить ее приготовить мне кофе. Тут на кухню вошел Дьюк. Он подошел к тому месту, где сидел я. Положил одну руку на спинку моего стула, а другой оперся на стол. Нагнулся, словно собирался вести конфиденциальный разговор.